ДОНСКОЙ АТАМАН ГЕНЕРАЛ

ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ КРАСНОВ

        (Краткий очерк жизни и деятельности)

Яркие красочные страницы истории любой страны всегда связаны с име­нами великих людей...

Сколько дорогих,   незабвенных  имен  выдвинуто событиями русской ре­волюции  и  какие  сказочные главы создали в истории России и казачества великие герои казачьих земель, рыцари без страха и упрека, самоотвержен­ные идейные борцы за казачество и русскую государственность. Сколько священных могил! Сколько погибших казачьих атаманов! …И все они легли за казачьи края и за Россию, за славу ее и величие!...

Не понимали казаков раньше, — не понимают их и теперь..., но неус­танно делают свое великое дело казачьи патриоты, делают скромно во имя спасения родины, делают без громких фраз, настойчиво, жертвенно с глу­бокой верой в свою  правоту и Божье правосудие...

В виду бесконечной хулы, клеветы и подлости нашего  сатанинского вре­мени, является своевременным сказать несколько слов  о мученически по­гибшем великом русском патриоте и пламенном борце за казачество, - дон­ском атамане П. Н. Краснове.

Казак Донской Области, станицы Каргинской, он  всю свою жизнь был простым бедным человеком, не имевшем ни земель, ни капиталов, добывав­шем средства для жизни личным трудом и запечатлевшим  свое имя в исто­рии России и Дона личным талантом и неукротимой энергией.

В 1889 году он окончил Павловское военное училище фельдфебелем и записан за блестящее окончание на мраморную доску.

Хорунжим  зачислен  в  комплект  донских  казачьих полков с прикоман­дированием к л.-гв. атаманскому полку, где П. Н. Краснов последовательно проходит службу младшего офицера и здесь же командует 3-й сотней свое­го родного полка.

В 1897 г. П. Н. Краснов командируется в Абиссинию начальником конвоя при дипломатической миссии. Эта командировка — первое испытание энер­гии, воли и бесстрашия. Опасности командировки, ежедневные лишения, тяжелые переходы по безводным пустыням Абиссинии и по непроходимым лесам, закалили  богато одаренную натуру будущего героя первой европейс­кой войны.

В 1898 г. не успел П. Н. Краснов отдохнуть после возвращения из Абис­синии, как снова получает ответственную командировку, для выяснения нужд населения в губерниях, пострадавших от неурожая... С присущей ему энергией, П. Н. Краснов  не  только  быстро  выясняет катастрофическое положение пострадавших от недорода, но  и представляет обстоятельный доклад необходимых мер для борьбы с надвинувшимся голодом, и первый экзамен на общественной ниве был П. Н. блестяще выдержан.

С 1889 г., со дня производства в офицеры, П. Н. шаг за шагом завоевыва­ет себе литературное имя. Рядом с поэтическими сказками родного Дона — воскрешаемыми былями донской старины, где яркими  образами во весь рост вставал донской богатырь, П. Н. обращает на себя внимание своими критическими и военно-научными статьями. Имя П. Н., как Донского сказателя  родной  старины  приобретает  огромную  популярность  в литературном  мире,  а  его  научно-критические статьи заставляют с ним считаться тогдашних представителей всесильного генерального штаба.

Неоднократные отповеди П. Н. Краснова нападавшим на "иррегулярную конницу" (казаков), его остроумно-ядовитая полемика  в защиту родного ка­зачества - отбивала у многих охоту "рубить с плеча" по казакам,  отбивала охоту судить о казаках с кандачка.

В 1901 году П. Н. командируется на Дальний Восток  в качестве коррес­пондента газеты "Русский Инвалид*. Китайская война!.. На Дальнем Вос­токе П. Н. не в состоянии был быть только наблюдателем, только корреспондентом, его кипучая натура кидает его в ряды передовых бойцов и в результате вместе с боевым крещением первые познания боевой работы конницы,  первые  минусы  и  плюсы  военной  науки  мирного времени примененной к боевой действительности. И в результате ряд научных статей, ряд богатых очерков.

В 1902 году П. Н. командируется в г. Курск, на так называемые "Боль­шие Курские маневры. И снова "минусы и плюсы" и снова расширение  сво­их знаний военного искусства. По окончании Курских маневров, П. Н. ко­мандируется на границу Турции и Персии в качестве опять корреспондента "Русского инвалида".

В 1904 году П. Н. командируется на театр военных действий с Японией. Участвует в боях и снова с неутомимой энергией изучает ратное дело. За отличие в боях получает Анну 4-й степени с надписью "за храбрость", — за подвиги с 9 июня по 14 октября орд. св. Равноапостольного князя Владимира с мечами и бантом, а затем и мечи к Станиславу 3 степени. В результате ряд весьма ценных очерков, критических статей и выводов, как нужно воевать, дабы не быть побежденным.

В 1906 году на семнадцатом году строевой службы П. Н. Краснов, нако­нец, получает сотню в родном полку. Откомандовав сотней; П. Н. — коман­дируется в 1907 году в офицерскую кавалерийскую школу — в своего рода академию конников.

В 1908 г. блестяще кончает курсы школы. Как выдающийся офицер, П. Н. зачисляется в постоянный состав школы и в 1909 году назначается и. о. начальника казачьего  отдела школы. Трудная, тяжелая и ответственная работа  по  созданию  кадров наилучших конников из казачьих офицеров не освобождает П. Н. и от других, не менее ответственных командировок, и в мае того же года он отправляется с ген. Ширма для проверки занятий учеб-ных сборов со льготными казаками в нашем и Оренбургском войске. В июле с той же целью командируется в Терское и Уральское войско. По возвра­щении утверждается в должности начальника казачьего отдела. В 1910 го­ду за отличие по службе — производится в полковники с зачислением по Донскому казачьему войску и назначается командиром 1-го Сибирского Ермака Тимофеева полка.   Но П. Н., как  бесконечно любящего своих донцов, не удовлетворяет командование  полком чужого войска и наконец в 1913 году он получает 10-й Донской генер. Луковкина полк. С ним идет на войну и боевая слава 10-го полка начинает греметь по фронту. Много выдающихся, блестящих дел, — но критическое отношение П. Н. к бездарным начальникам — долго  не  дают ему возможности выдвинуться. Слава  полка  гремит  и  волей  неволей Краснова выдвигают. Уже в ноябре 1914 года   П. Н.   производится   за  боевые  отличия в генерал-майоры и получает "вакантную" должность командира  1-й бригады  1-й Донской казачьей дивизии.

В 1915 году назначается командиром 3-й бригады Туземной дивизии.

В июле получает 3-ю Донскую дивизию, но тут же получает снова новое назначение начальника 2-й казачьей сводной дивизии.

Во главе дивизии ряд красочных дел — победа и слава освещают страд­ный путь донцов и кубанцев, терцев и оренбуржцев... Дивизия становится синонимом удали, лихости. Соревнование кавказцев и донцов, — донцов и кавказцев бесконечное... Пленные, орудия, пулеметы и др. трофеи — боевой сказатель дивных дел сводной дивизии... И были боевых дней, как сказка... и сказки становятся былями... Боевой успех, искусство начальника — это минимум потерь при успехе. Именно то, чего у многих наших начальников не было, а наоборот существовала глупейшая и преступнейшая чуть ли не аксиома, на фронте: "раз нет потерь — не было и дела". П. Н. презирал эту "аксиому" и в результате, конечно, "великие мира сего" — долго не могли отрешиться от того, что не потери являются показателем боеспособности начальника, а талант и... истина восторжествовала!.. П. Н. Краснов — ге­оргиевский кавалер, П. Н. — награждается оружием храбрых — георгиевским оружием!..

Георгивское оружие за то, что в бою 1 августа 1914 г. у г. Любича, лич­ным примером увлекая спешенные части 10 полка, под убийственным огнем, выбил неприятеля с жел.-дорожн. станции и занял ее,  взорвал мост и унич­тожил станционные постройки, служившие фортами для неприятеля.

Георгиевским крестом по удостоению Георг. Думы за дело 29 мая 1915 года у ст. Дзвиняч — где личный пример храбрости П. Н. создал успех все­му делу. Всегда впереди, всегда в опасности П. Н., жалея людей — не жалел себя. Ранение выводит его из строя, но не успел П. Н. поправиться, как снова среди своих родных казаков, снова среди орлов своей части. П. Н. получил дивизию в то время, когда она усталая, измотанная, должна была выполнить титаническую работу по прикрытию отступления наших отходящих армий. В дивизии в это время сильно поредевшие сотни имели по семи рядов во взводах.

Сила небольшая,  но  героический  дух казаков удесятерил силы усталых бойцов. Дивизия героически на 70—75 верстном фронте прикрывает в Седлецкой губернии отход 3-го армейского корпуса. Отход безудержный. Задача могла быть выполнена только искусны м маневром, где талант на­чальника должен заменить реальную силу...

Семь рядов во взводах и 70—75 верстный фронт... Было над чем приза-думаться! И дивизия делает великое дело — спасение своей пехоты... Беспрерывные бои, неожиданные для неприятеля броски частей дивизии и в результате пехота спасена, перегруппировка — факт совершившийся. Ко­роткие сильные удары сотен в конном и пешем строю, появление казаков

там, где их меньше всего ожидали немцы, заставляют последних ощупью двигаться, задерживаться там, где они при других условиях могли бы прой­ти без усилий для себя...  Искусство  и  опыт заменяют дивизии недостаю­щих бойцов, удаль, историческая удаль казаков, помогает начальнику. Слав­ные дела!!... Две сотни волжцев в конном строю, ночью, дабы спасти поло­жение, кидаются на засевшую и наседающую с флангов пехоту... Волжцы берут косы (факт) — ураганом вынеслись из села — горят хаты селений, небо покрыто огнями разрывающихся шрапнелей.

То там, то здесь черные столбы земли высоко взметываются вверх. Гранаты и тяжелые снаряды — делают свое дело разрушения и ужаса... От­блески кос... и не выдержали немцы —  в  панике под ударами шашек и кос бросаются в рассыпную — бегут...  Положение  спасено...   Обе сотни вол­жцев целиком получают георгиевские кресты... Дивизия сделала свое дело, но отдыха нет. Форсированным маршем она перебрасывается на стык юго-западного и северо-западного фронтов. Положение угрожающее... Нужно, во что  бы  то  ни  стало, удержать противника, ибо он, нащупав слабое место, повел  энергичное  наступление с целью  прорвать  наш,  еще  не  окрепший фронт. Железная дивизия генерала Краснова совершает невозможное…   Форсированный марш и бессмертные герои на указанном месте.

Сто девяностоверстный район защищает дивизия... Стык! Удержать, не дать прорвать — задача дивизии. И снова искусные маневры, налеты и безумные отважные дела спасают положение, — дают армиям блестяще выполнить перегруппировку пехоты, успокоиться и прочно занять волей-неволей; вновь завоеванный фронт. Тяжелое трудное было время... Но П. Н. не ограничивается только активной обороной по фронту... Необходимо пере­путать все планы противника, вырвать у него инициативу, создать у него в тылу панику... Безумно-смелый план готов и дивизия, оставив слабые зас­лоны, совершает набег в тыл противника.

Захвачены планы, корреспонденция германцев, распоряжения и секретная переписка... Паника у германцев!..  Все  перепутано,  все  расчеты уничто­жены. Захвачены трофеи. Потерь у нас нет... Прорыв с тыла не допущен, но и  отдыха  нет,  дивизия  получает  новое  назначение  с 7-го по 17 сентября держаться Кухоцкой Воли...   Это  были бессмертные бои. В лесах, болотах дерутся герои казаки, нет передышки...  Круглые  сутки  под  убийственным огнем и, как  венец  героизма,  приступом берется железобетонная цитадель германцев.

Потери: убитых 3 офицера, 37 казаков, раненых — 7 офицеров, 46 каза­ков… В результате — разбита целиком герм. пехот. бригада, цитадель взята, — пленные и трофеи — аккорд бессмертной атаки... и нет отдыха!.. Дивизии придают бригаду 5-й Каказской дивизии и доблестные орлы Дона, Терека, Кубани и Оренбургских степей — делают блестящий набег в глубь германского расположения. Паника среди немцев и — гордо реет значек смерти Баклановцев среди бегущих толп неприятеля и, как в старину — зна­чек впереди, только теперь уже, около П. Н. Краснова и там, где он, нет от­ступления,  там  ужас смерти  и  гимн вековых, исторических казачьих зна­мен. После набега —  нервная  окопная война до  16-го года и снова на ши­роком фронте. В мае дивизия вплетает новые лавры в свой венок славы. В боях   под   Вулькой   Голузийской   дивизия   атакует   вновь  железобетонные укрепления австро-венгерцев.  Эта  атака  неразрывно связана с знаменитым легендарным Луцким прорывом... Будущие военные историки, отмечая этот бой, эту атаку — скажут:

"Вулька Голузийская, начало прорыва Луцкого!    Вулька Голузийская,       

это был нерв всего прорыва!!. Сюда встревоженные австро-германцы под­тянули силы, здесь началась их растерянность, здесь было начало их гибе­ли…

Дивизия, с одним батальоном пехоты берет Вульку Голузийскую, делает прорыв на 60 верст и финал — Луцкий прорыв.  Целиком  взят в плен гусар­ский Гонвендный полк, в составе 18 офицер., командир полка и 800 гусар.

После блестящего дела под Вулькой, начинается целая эпопея августов­ских боев на Стоходе...

Здесь 24-го июня под Рудкой Червиша — Донская бригада неудержимой конной атакой, на  окопавшуюся пехоту, внесла  бессмертные страницы удалых дел в Донскую историю, в историю всей дивизии...

Слава живущим, вечная память мертвым!..

Вот характерные строки приказа командарма Леша: "Генерал Краснов с казаками и шестью батальонами переправился через реку Стоход у Н. Чер-вище, на остальном фронте противник держится. Приказываю... и дальше приказ по смыслу таков, что необходимо развивать успех Краснова, дей­ствовать так, как он действует...

Не менее ярки строки приказа по 4 кавал. корпусу.

"Славные  Донцы, Волжцы и Линейцы — ваш  кровавый  бой  26 мая у В. Голузийской, — новый ореол славы в истории ваших полков. Вы увлекали за собой пехоту, оказывали чудеса порыва" и т. д., и затем — "бой 26 мая воочию показал, что может дать орлиная дивизия, руководимая железной волей генерала Краснова"... и много хвалебных и правдивых слов отважной дивизии...

Каждый бой — это красота, каждый бой — это героизм величия, героизм самопожертвования, во имя чести и славы родины.

Замечательно то, что дивизия под начальством П. Н. Краснова, согласно официальных данных — благодаря искусным действиям несла потери в нес­колько раз меньшие, чем это было при других начальниках. Результаты же блестящие,  бесконечно  красочные  и,  главное,  победа  и слава овеяла на вековечные времена знамена героических полков.

26 сентября 1917 года  П. Н. Краснов  назначается  командующим 3 конным корпусом... А дальше... Великая, бескровная?...

Развал  армии, позор и продажа родины.  Нет полков,  нет дивизии и нет конного корпуса...

Так до начала русской революции протекала военная деятельность гене­рала П. Н. Краснова. Он выдвинулся, как блестящий военачальник, как исключительный и непревзойденный знаток конницы и правильного ея ис­пользования в боевой обстановке, а также, как талантливый писатель по военным и казачьим вопросам.

Но в дальнейшем, после захвата власти большевиками, судьба бросает ген. Краснова на арену политической деятельности. Сперва, как сподвиж­ника генерала Корнилова по спасению безвольного и вконец растерявшего­ся временного правительства.  Корнилов и Краснов  с небольшой частью ка-

заков, оставшихся верными порядку и дисциплине, правительством Керенс­кого были из спасителей родины, превращены в душителей революции и вы­даны большевистским толпам. Корниловский поход в Петербург для спасе­ния правительства кончился предательством и разгромом.

Генерал Корнилов и Краснов оба ушли в Донскую Область, где и продол­жали свою борьбу с большевиками и выдвинулись, как крупные историчес­кие личности и до сих пор не нашедших себе справедливой оценки...

Для одних, донской атаман генерал П. Н. Красновв, это яркий представи­тель контр-революции, монархист, активный реставратор старого режима, а для других — это безудержный казак — самостийник, организовавший независимое казачье государство на Дону и не поддержавший в свое время "белого движения"...

И надо сказать — кипучая политическая деятельность П. Н. Краснова дает обильный материал для той и другой оценки.

Дело заключалось в обстановке и духе того времени, когда работал дон­ской атаман П. Н. Краснов.

После смерти первого выборного донского атамана А. М. Каледина, большевики захватили казачьи области и немедленно же принялись проводить программу коммунистической партии, где было решено:

—  Начать  самую  беспощадную  борьбу с возглавителями казачества пу­тем их поголовного истребления.

—  Вести  жесточайший террор  против  богатых казаков,  истребив их пол-
ностью, а с ними и всех тех, кто боролся против советской власти.

—  Конфисковать  все продукты питания, запасы хлеба, скота, угля, нефти, и так далее, и вывести все это из казачьих областей.

—  Начать  выселение  казаков  из  казачьих областей, а на их место вод-
ворить бедноту из России.

   —  Провести национализацию казацких земель.

—  В  казачьих  станицах  водворить  особые  отряды ЧЕКА,    упразднить
атаманов и ввести советы.

—  При проведении  этой  программы  большевики наткнулись  на  сопро-
тивление, которое через три    месяца  вылилось на Дону в организованное
восстание.        В  южных  станицах  под  столицей  казачества    Новочеркасском появились вооруженные казачьи сотни и полки, во главе у них  организовался  Совет  Обороны  и  к  ним  подошел  отряд походного    атамана П. X. Попова,  который,  после  смерти  Каледина,  не  сдавшись большевикам, с казаками партизанами ушел в сальские степи.

28 апреля 1918 г. казаки приступом взяли Новочеркасск и тем положили начало  полному   очищению  Донской  области  от  большевиков.

Ото всех воинских частей и освобожденных станиц в Новочеркасске собрался "Круг спасения Дона". Этот круг, обсудив положение пришел к заключению,  что  во  главе  спасения  должен  быть поставлен человек наделенный твердой волей, - решимостью, творческими способностями, государственным разумом, популярный  среди  казачества  и командного состава.

Таким  человеком на  Дону  в то время  был  генерал  Петр  Николаевич Краснов. Вызванный на заседание круга, Краснов с исчерпающей полностью изложил  свой  план  борьбы  с  большевизмом  и  указал,  что   основным условием он считает предоставление ему всей полноты власти, без всякого вмешательства со стороны кого бы то ни было, даже самого круга. Там же на заседании круга Краснов предложил свои "Основные законы" донской республики абсолютно обязательные для всех и каждого. План Краснова был  принят и  3-го  мая  1918  года  ген. Краснов  был  избран  донским атаманом с передачей ему всей полноты власти. Избранный атаман вполне оправдал оказанное ему доверие. Как прекрасный организатор, он в самый кратчайший срок сумел создать из молодых казаков призывного возраста замечательную  казачью  армию  и  повел  успешную  войну с несметными полчищами  большевиков, также создавших   при  помощи  прежних кадров офицеров  регулярную  армию  во  главе  с  генеральным штабом прежнего времени. Началась настоящая гражданская война.

К атаману Краснову присоединилась распыленная и вновь собравшаяся Добровольческая армия, а в предел Донской Области вступили немцы, в то время оккупировавшие Украину, но именно с этого времени и начинаются затруднения донского атамана Краснова и всего казачества...

Казаки, восставшие против советской власти, вели борьбу успешно и по­бедоносно до тех пор, пока воевали "за свой порог и угол" и не было у них вопроса об "ориентациях",... т. е. с кем держать союз из иностранцев.

В то время вопрос о том, кто победит — немцы или союзники — еще не был решен на полях сражений. Не было также у казаков и острого вопроса, какова должна быть и будущая Россия.

Вопрос об "ориентациях" и был основным вопросом, окрасившим всю политическую деятельность генерала Краснова. Донской атаман Краснов был сторонником немцев. С ними вел переговоры, с ними заключал соглашения, им поставлял продукты питания, от них  получал патроны и снаряды для ведения войны с большевиками.

Через них же Краснов вошел в договорные отношения с Украиной, где тогда, опираясь на немцев, во главе стоял гетман Скоропадский. Краснов считал эти соглашения делом реальной политики, а весь командный состав Добровольческой армии и вся русская общественность считала в то время делом чести оставаться на стороне союзников. Поэтому, пока немцы были успешными в войне с союзниками, до тех и ориентация ген. Краснова была терпима, но как только чашка весов первой европейской войны склонилась на сторону союзников, — стало падать и влияние атамана Краснова. Стало падать оно и потому, что более жгучий вопрос об ориентации внутренней чисто русской в это время поднялся во весь рост. Деятели Доброволь­ческой армии определенно формулировали цели и задачи добровольческого движеня и искренне верили в них: это борьба с большевизмом во имя "Ве­ликой Единой Неделимой России". А в связи с этим логически вытекало, что для такой цели необходимо единое командование, и единая власть генерала Деникина, и полное подчинение ему всех антибольшевистских сил.

Атаман Краснов прекрасно понимал, что казачество на это не согласится и кроме того лично считал ген. Деникина недостаточно сильным к такому возглавлению. В своих выступлениях он говорил прямо и резко.

1) Добровольческая армия солдат не имеет. В ней имеются кубанские офицеры и казаки, но почти нет русских офицеров.

2)Ген. Деникин  и  его  окружение  придали  своей борьбе с большевиками классовой, реставрационный, а не  народный характер и при таких условиях, если   их   не  поддержат    союзники,  Деникин   должен   будет  потерпеть крушение. Борются добровольцы, состоящие из дворян и господ офицеров, буржуев; против крестьян и пролетариев и народ не поддержит доброволь- цев.  

3) Ген. Деникин ничего не имея на своем знамени кроме "Великой Единой Неделимой".... а такое знамя, мало что говорит его союзникам — украинцам, грузинам и даже казакам.

  4) Ген. Деникин, требуя подчинения, не считается с Кубанской радою и не дооценивает   значения   Донского  округа.  Для  него,  его  офицеров   и администрации,  казачьи  области есть только губернии, а казачьи войска хороши лишь для пополнения армии Деникина и  для  прикрытия доброволь- ческих обозов.

  5) Сам Деникин не является хорошим стратегом, так и политиком, так, как в  план  своей  борьбы  с  большевизмом  он  ввел  в  первую  очередь принудительное подчинение всех окраин России своему единому командованию.    Эти требования  Деникин предъявил Грузии, Украине и казакам.

Подчинения не последовало, и политика подчинения всех единому командованию и единой власти привела ко внутренним трениям и ослаблению антибольшевистского фронта.

Генерал Деникин, а вернее говоря его окружение, его "особое совещание" и весь его морально разложившийся тыл, в свою очередь на все лады обви­няли донского атамана Краснова в немецкой ориентации и продаже русских интересов врагу России.

Общего языка у возглавителей Добровольческой армии Деникина и казачьего движения Краснова — не было. Никакие временные договоры и соглашения не могли засыпать появившейся пропасти.

Генерал Деникин и его администрация стремились подчинить себе казачьи войска и население и свалить своего противника ген. Краснова. После ухода немцев с Дона и Украины ген. Деникин добился того, что гетман Скоропадский ушел, а ген. Краснов сложил с себя полномочия донского атамана, формальным поводом для отставки ген. Краснова послужили обвинения выдвинутые войсковым кругом против прямых помощников донского атамана ген. Денисова — командующего в то время донской армией и ген. Полякова — начальника штаба армии. Их обоих обвинили в развале донской армии и полной неспособности вести дело войны.

Ясно было, что эти обвинения направлялись против ген. Краснова, и это было неосновательно, ибо с тем же успехом можно было бы обвинять любого капитана корабля за шторм в океане. Краснов принял эти обвинения на свой счет, и там же на заседании войскового круга сложил свои полномочия  донского атамана.

Однако с уходом П. Н. Краснова рухнула и главная опора добровольческой армии. Надежды добровольцев на помощь союзников — французов и англичан — остались только надеждами, а гражданская война перестала носить следы войны народной и следы борьбы за казачество и стала открытой войной за прежнюю дореволюционную Россию. Так, по крайней мере она рисовалась в глазах русских народных масс, и, как таковая, она была обречена на проигрыш и неудачу.

Сама цель войны: — это за "великую, единую, неделимую Россию", была неопределенна и в эти слова можно было вложить какое угодно содержание...

Разве, в самом деле не "Единая, Великая и Неделимая" создана в нас­тоящее время русским большевизмом?!

Другой вопрос, для какой цели, в чьих интересах это создано, но факт "единой" на лицо. Большевистская "единая" подчинила себе все лимитроф­ные государства и Польшу, сделала своими попутчиками прежде совершенно суверенные европейские государства, а в своей экспансии прямо ставит вопрос о Дарданелах... Все это так, но о такой ли Великой Единой Не­делимой думал Деникин и его сотрудники?!

Возвращаясь теперь к личности атамана ген. Краснова мы видим, что ему, как политическому деятелю, пришлось работать в условиях особо тя­желых. Вопрос о внешней "ориентации" в свете последующих событий по­казал, что обе ориентации себя не оправдали. И немцы, и союзники дума­ли лишь о своих выгодах и добивались в своих целях ослабления России. Поэтому прав был Краснов, старавшийся использовать немцев в целях ре­альной политики. Это он "принимал снаряды от немцев, обмывал их в во­дах Дона и передавал Добровольческой армии.. Он же готов был исполь­зовать и всяких вообще союзников и внутренних и внешних для целей борьбы с большевиками.

Вопрос об ориентации внутренней мучил атамана Краснова. Что же лучше для России? Народоправство и демократия по типу казачьих республик или просвещенное Единодержавие?; этот вопрос для многих и многих, а может быть и для большинства русских, не решен еще до и до сей поры.

Как казак и горячий сторонник всего казачьего уклада жизни, его поэт и бытописатель, атаман Краснов стоял за казачество, но как реальный поли­тик он видел, к чему повело бы это народноправство в условиях русского длительного рабства и неподготовленности русских крестьянских и рабочих масс к новым идеям. Я представляю себе атамана Краснова на возможном всероссийском земском соборе, где поднялся бы вопрос о том, быть в России республике или монархии. Тот же Краснов, наблюдая там лютую борьбу партий, влияний и претендентов на власть до заграничных включи­тельно — несомненно, при всей любви к казачьему народоправству, будучи убежденным демократом, подошел бы к столу и подал "писание", — как сделал это атаман Межаков, после первой русской смуты, а именно писание: — "За природного русского царя Ивана Ивановича Иванова!"

И слово казачьего атамана могло бы снова быть решающим... Вот это  раздвоение  политического   воззрения  у  ген.   Краснова  прошло через всю его деятельность.    Как казак и политик он понимал, что во время гражданской войны с большевиками, только казачьи знамена могли собрать около себя все окраины и всех сознательных противников большевизма и иметь успех   и за пределами Донской области.   Его тактика не была по­нята и принята, он ушел от политической деятельности в эмиграцию на це­лый год раньше остальных.

Но и здесь в эмиграции он не ушел от обвинений то в самостийности, то в реакционности и монархизме. Как казак, он был народником демократом и не отбивался от казачества; до самой последней минуты он был с гущей казаков; он все пробовал держать их всех вместе, особой группой, и возможно дожил бы до лучших времен, если бы не произошло предательства

союзников, кои выдали казаков самым подлейшим образом на расправу большевикам. Это случилось в Австрии, летом 1945 года: погибли тысячи казаков, погиб с ними и атаман Краснов, повешенный в том же году большевиками в Москве; в той же самой Москве, где погибло так много казачьих голов, стоявших за казачество и за свои "вековые казачьи порядки!" Деятельная, одаренная натура атамана П. Н. Краснова и в эмиграции не осталась в тени. Он продолжал начатую борьбу с большевизмом, но не во главе войск на полях сражений, а на литературном поприще.

За  короткий  промежуток  времени  за  границей П. Н. Краснов выпустил ряд романов, где с исключительной яркостью, кистью истинного художника, нарисовал звериную  сущность  большевизма. Романы его были переведены на  все  современные  языки  и обошли весь мир. Имя П. Н. Краснова стало известным  даже  среди  миллионов  советских  граждан.  Для большевиков романы  Краснова  были  страшнее  бомб  и ими были приняты меры, чтобы "запретить" его везде, где большевики имели влияние. Страшен им Краснов даже  мертвый.  За  границей  среди  новой эмиграции из советской России были  случаи  покупки  его романов в складчину за баснословные деньги. В библиотеках  всегда  были  длинные  очереди  за  его  книгами.  Список его произведений — романов  и  повестей  оказался  неожиданно  для всех объ­емистым и интересным. Вот далеко не полный перечень его трудов: "Каза­ки в Абиссинии", "Терунешь", От двуглавого орла до красного знамени", (4 тома) "Понять - простить", "Единая - Неделимая", " Белая свитка". "Выпашь", "Подвиг", "Ларго", "Ненависть", "За чертополохом", "Амазонка пустыни", "Все проходит", "С нами Бог", "Цесаревна", "Екатерина Великая", "Мантык охотник на львов", "С Ермаком на Сибирь", "Домой", "Поездка на Аи-Петри", "Степь", "Восьмидесятый",  "Душа армии",  "Накануне войны", "Цареубийцы",  "На рубежах Китая",  "Павлоны",  "Тихие подвижники",  и "Казачья самостийность" и другие. Рассказы и корреспонденции, напеча­танные на страницах "Разведчик" и "Русский инвалид"...

Красновская "Казачья самостийность" была напечатана примерно за два года  до  войны, и ее необходимо прочитать тому, кто легковерно обвиняет Краснова в самостийности.

В заключение настоящего краткого описания жизни и деятельности П. Н. Краснова  остается  молитвенно  преклониться перед именем величайшего русского патриота и пламенного борца за казачью самобытность.

В своем  приказе  номер 1, на другой  день после избрания его Кругом Спасения Дона на должность донского атамана, — П. Н. Краснов писал:

— ... А обо мне ведайте, что для меня дороже всего честь, слава и про­цветание Всевеликого Войска Донского, выше которого для меня нет ниче­го. Моя присяга вам, казакам и гражданам, вам, члены Круга Спасения До­на, — служить интересам войска честно и не лицемерно, не зная ни свойства, ни родства, не щадя ни здоровья ни жизни..."

Свою присягу достойный атаман Всевеликого Войска Донского сдержал: он до последней минуты был с казачеством, он и жизнь свою отдал за ка­зачество…

Мир праху твоему и вечная слава твоей неукротимой энергии и таланту поистине бескрайнему и широкому, как казачья степь!

С. Г. Елатонцев

Нью-Джерзи.

Примечание: Около имени донского атамана ген. Краснова всегда было так много разнообразных слухов, страстных споров, обвинений, что прихо­дится быть крайне осторожным и сдержанным в оценке его    деятельности.

Каждая историческая личность всегда окружена легендами и "свиде­тельствами очевидцев", которые в дальнейшем часто не подтверждаются. Так и с ген. Красновым... Сейчас, например, он обвиняется казачьими са­мостийниками во всех ошибках гражданской войны и на его голову возла­гается ответственность за пролитую напрасно казачью кровь... А уль­тра - правые группы русской эмиграции наоборот, обвиняют ген. Краснова в том, что он будто бы в последние дни, своей жизни махнул рукою на Рос­сию и русскую великодержавность и занялся устройством казачьего самос­тоятельного государства...

Поэтому автор настоящего очерка пользовался только проверенными ис­торическими фактами, взятыми из сохранившихся комплектов газет: "Донс­кие Ведомости", "Донской Край", "Приазовский Край", относящихся как раз ко времени атаманства ген. Краснова, а также изданными в эмиграции книгами "Донская Летопись" т. т. I, II, III, а также, материалами из книг "Архив Русской Революции", и в некоторой степени личными наблюдениями всей деятельности ген. П. Н. Краснова во время работ автора очерка в од­ном из министерств донского правительства того времени.

Что же касается оценки деятельности ген. Краснова и освещения собы­тий, то та часть целиком лежит на ответственности автора настоящего очерка.

Еще надо заметить, что слишком велика была личность и значение донского атамана ген. Краснова и слишком сложны события, чтобы ожидать исчерпывающей и беспристрастной оценки от его современников.

С. Г. Е.