БОТКИН ДМИТРИЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ

     «3 декабря 1914 года разъезд Лейб-Гвардии Казачьего Его Величества полка во главе с хорунжием графом Дмитрием Боткиным, неожиданно попал в хитроумную вражескую засаду. Казаки смело вступили в неравный бой, но силы их  буквально таяли на глазах. Их командир понял, что свободно прорваться к своим под смертоносным градом пуль сообща никак не удастся. Тогда хорунжий мужественно и расчетливо приказал подчиненным казакам рассыпаться  и пробиваться к позициям поодиночке, а сам, будучи ранен, остался прикрывать отход товарищей-односумов. Вплотную окруженный вражескими пехотинцами, хорунжий Боткин на заманчивое предложение сдаться стойко ответил меткими выстрелами из револьера. Отважный донской воин упорно отбивался от наседавшего врага до последнего патрона и застрелил при этом германского офицера. Граф Дмитрий Боткин пал геройской смертью. За совершенный подвиг донской офицер заслуженно пожалован орденом Святого Георгия 4-й степени».

(Донские областные ведомости. 1915 год. Номер 2 от 3 января).

     Отец Дмитрия Евгеньевича - Боткин Евгений Сергеевич (1865 год – 1918 год), святой мученик Евгений, лейб-медик и семейный врач Николая II, приват-доцент Военно-медицинской академии, был прославлен Русской Православной Зарубежной Церковью в 1981 году.

     Семейная жизнь Евгения Сергеевича была трагична: умер полугодовалый первенец, ушла из семьи жена, оставив на руках Евгения Сергеевича троих детей. Сын Дмитрий, хорунжий лейб-гвардии Казачьего полка, погиб в самом начале Первой мировой войны.

(«Град духовный». Санкт-Петербургский духовный журнал. 2006 год. Номер 1, осень. Ольга Чернова. «Великие души России»).

    
«…Не была гладкой и семейная жизнь Евгения Сергеевича. Увлекшись модными революционными идеями и молодым (на 20 лет моложе) студентом Рижского политехнического техникума, в 1910 году от него уходит жена Ольга Владимировна. На попечении доктора Боткина остаются трое младших детей: Дмитрий, Татьяна и Глеб (старший, Юрий, жил уже отдельно). Но от отчаяния спасали дети, беззаветно любившие и обожавшие отца, всегда ждавшие с нетерпением его прихода, тревожащиеся при его длительном отсутствии. Евгений Сергеевич отвечал им тем же, однако ни разу не воспользовался своим особым положением для создания им каких-то особых условий. Внутренние убеждения не позволили ему замолвить слово за сына Дмитрия, хорунжего лейб-гвардии казачьего полка, который с началом войны 1914 года ушел на фронт и героически погиб 3 декабря 1914 года, прикрывая отход разведывательного казачьего дозора. Гибель сына, посмертно награжденного за героизм Георгиевским крестом IV степени, стала до конца дней незаживающей душевной раной отца…».

(«Бюллетень Сибирской Медицины». Номер 1. 2006 год. ««Жизнь государю, честь — никому»: Нравственный выбор Евгения Сергеевича Боткина»).

     «В лейб-гвардии Казачьем полку служил хорунжим уже известного лейб-медика Е. С. Боткина, прекрасный, толковый, честный и скромный юноша. Незадолго до ухода полка из Ставки у меня с ним как-то завязалась беседа, и мы проговорили очень долго и задушевно. Через несколько дней по уходе полка на фронт я получаю от хорунжего Боткина огромное, на двух листах, датированное вторым декабря, письмо, в котором он раскрывает передо мной всю свою душу, описывает сокровенную жизнь, каясь во всех тех грехах, которых он доселе никогда никому не открывал. Через несколько дней в Ставке было получено известие, что хорунжий Боткин убит в бою 3 декабря. Значит, письмо было написано накануне смерти. Ясно, что оно было продиктовано страшным предчувствием…».

(«В Ставке Верховного Главнокомандующего»).