В № 1818 газеты «Русская Мысль» была помещена заметка о том, что по сообщению Шолохова группе посетителей, казак Харлампий Ермаков, с которого он списал одного из главных героев своего романа «Тихий Дон», был расстрелян Сталиным в 1925 г., в период доносов, чисток и «сталинских извращений».
Я встречал Харлампия Ермакова и давно догадывался, читая и перечитывая главы, относящиеся к восстанию, что это он выведен в романе в качестве главного действующего лица. Хотя он тоже упоминается в романе, но та роль, которую он играл во время восстания, отводилась Григорию Мелехову, внешность которого имела сходство с таковою же Харлампия Ермакова, причем подчеркивалось, что Григорий любил «этого безум-но храброго командира».
В середине июля 1919 года я был командирован из Новочеркасска на должность командира батареи во вновь сформированную 4-ю Дон. кон. бригаду из восставших верхне-донцов, в которую вошли, получив номера: 19-й Еланский, 20-й Вешенский и 24-й Калиновский полки и 1-я (которую я принял) и 2-я Вешенские батареи, вскоре тоже получившие номера 14-й и 18-й Дон. кон. батареи, образовав 4-й Донской кон.-артил. дивизион.
В этой бригаде было немало действительно существовавших героев Шолоховского «Тихого Дона», в том числе и Харлампий Ермаков.
Помню, в первых числах августа, после прорыва ген. Мамантова, когда 20-й полк с 14-й батареей, заняв сл. Макарово, перешел затем в Ср. Карачан, где завязался бой, кто-то указал мне на находившегося в группе начальников одного из офицеров, сказав:
- «Знаете кто? Это подъесаул Ермаков, помощник командира 20-го полка. Во время восстания он командовал дивизией».
Я с любопытством стал следить за ним. Добрый конь, хорошая посадка. Роста среднего или выше-среднего. Черноволосый. Правильные черты лица. Острый, немного хищный нос. Слушая начальника штаба бригады, объяснявшего обстановку, он зоркими, слегка прищуренными, глазами, не отрываясь следил за противником. Привычка к командованию проявлялась в коротких репликах — видно было, что он уже оценил обстановку и имеет о ней свое мнение.
Получив задачу, он во главе двух сотен быстро двинулся в сторону противника и скрылся в складках местности. Прошло некоторое время и на противоположном скате широкой балки мы увидели в беспорядке бегущую красную пехоту, спешившую укрыться от нашей конницы в ближайшем лесу.
Через несколько дней части нашей бригады оперировали в тылу у красных. В ожидании возвращения подрывников, посланных взорвать жел. дорогу на Балашев, бригада остановилась, выслав для обеспечения нашего правого фланга две сотни с одним орудием моей батареи в сторону Танцырея, под командой подъесаула Ермакова. К вечеру этот заслон был атакован двумя полками красной конницы, за которой следовала пехота, и отошел на бригаду. Вскоре появилась несущаяся в атаку красная лава, по которой наши батареи открыли беглый огонь, а стоявшие скрытно за лесом 19-й и 20-й пол-ки атаковали в конном строю во фланг, опрокинули противника и начали преследование. Красная конница смяла свою пехоту и Ермаков вернулся после боя, приведя 600 пленных и 10 пулеметов.
Вскоре, после этого, под нажимом ударной группы Шорина, части 2-го Дон. отд. корпуса отошли за Хопер и перегруппировались, причем была образована конная группа из двух бригад: 4-й и 5-й.
Разбив противника у х. Н.-Речинского и ст. Луковской, конная группа повернула на юг и 30-го августа (12 сент. ) повела наступление на х. Попов (Федосеевский).
Под ударом 4-й кон. бригады красная пехота стала отходить, задерживаясь на удобных позициях, но до самого вечера ликвидировать ее нам не удалось и бой стал затихать. Захватив с собой на всякий случай одно орудие, я поднялся на плоскогорье, где находился командующий группой полк. Сальников, командир 5-й кон. бригады, со своим штабом, а также штаб 4-й кон. бригады и командир 20-го полка. Отсюда отлично было видно расположение красных, остановившихся недалеко от хутора на почтительном расстоянии от нашей конницы.
Близость населенного пункта и приближавшиеся сумерки заставляли думать, что красным удастся уйти. И вдруг все ахнули...
Из рядов 20-го полка отделился всадник и карьером понесся в сторону противника. За ним еще два, потом целая сотня, за ней остальные...
- «Что они делают!... Что они делают!...» воскликнул командующий группой полк. Сальников.
Командир 20-го полка хлестнул по лошади и поскакал к полку. Я открыл огонь, чтобы поддержать атаку, развивавшуюся блестяще. Все с затаенным дыханием следили, как, несмотря на беспорядочный огонь красных, доблестные вешенцы быстро приближались к противнику и наконец дошли.
В короткий срок все было кончено. Больше 1.000 пленных, пулеметы, весь обоз и большой транспорт артиллерийских снарядов попали в наши руки.
Так как командир полка в момент атаки находился при штабе бригады, то инициатором ее был его помощник. Сказался темперамент потомка одного из сподвижников Ермака.
Дважды легко раненый в августовских боях, подъесаул Ермаков вскоре, был тяжело ранен, эвакуирован и больше я его не встречал. Надо полагать, что к моменту отхода Донской Армии осенью 1919 г., он еще не оправился от ран и остался в своей станице, где встретился с Шолоховым, который и использовал его для своего романа.
У Ермакова был брат, тоже офицер, произведенный, как и он, за боевые отличия, в чин хорунжего или сотника. Он командовал сотней в 20-ом полку, но погиб не так, как описывается в романе.
В середине октября 1919 г. конница ген. Коновалова под его личной командой, разбив и уничтожив противника в районе ст. Михайловской, двинулась на следующий день на х. Уваровский и с. Калмык. Левофланговая 4-я бригада, пройдя поселок около станции Калмык, получила донесение от своих квартирьеров, высланных в с. Калмык, что они переловили там красных квартирьеров, от которых узнали, что из г. Новочеркасска по большой дороге идет в это село бригада красной пехоты при двух батареях. Доблестный начальник штаба 4-й кон. бригады В.-Ст. Н. А. Хохлачев решил ее перехватить и уничтожить. Мы свернули с дороги и напрямик двинулись рысью на перерез восточнее х. Богдановского. Мне приказано было загнать лошадей, но прибыть с батареей во время, чтобы в момент атаки подавить огонь артиллерии красных.
Все было разыграно, как по нотам. Шедшие без всяких мер охранения красные были внезапно атакованы в конном строю. Я в несколько минут привел к молчанию обе их батареи, пытавшиеся защищаться на картечь, причем на позиции были захвачены в полной исправности 5 орудий, из которых я открыл огонь по противнику. Остальные были брошены неподалеку или захвачены нашей конницей. Бригада красных была совершенно уничтожена. Мы захватили сотни пленных, все «колеса», пулеметы и артиллерию. Но в этом бою был убит брат Харлампия Ермакова,командовавший сотней.
Е. КОВАЛЕВ,
«Родимый Край», Париж