Вместо предисловия


Петр Севостьянович Косов, в казачьих кругах слывет ходячей энциклопедией. Прекрасный управленец, меценат, знающий историк, причем историю донского казачества в прошлом и настоящем знает до тонкостей. Касаясь этой темы, его трудно остановить, да к тому же и останавливать слушателям не хочется. Порою слушаешь его и задумываешься, откуда такие полные сведения. Все очень просто. Он сам выходец из казачьего народа. Помнит философское заветное слово деда, который приехал на родину из эмиграции уже старым и больным, чтобы умереть в хуторе, где родился: - «На чужбине не гоже умирать».
Как-то от него услышал предание о путешествии апостола Андрея Первозванного от Дона до Дуная, о Кобяковском городище в г.Аксае и культовом подземном сооружении, о том, как Аксайский краевед А..Скрипов провел в 1953 г. раскопки и среди античных древностей обнаружил монументальный каменный крест… Возможно, это был Священный крест Андрея Первозванного.
Повествования о трех исторических станицах в статьях Владимира Тихоновича Новикова перекликаются с полученными сведениями от Косова и тем самым обрели необыкновенную притягательную силу.
Все издания о Донском крае, которые выходят под меценатством Петра Севостьяновича Косова, малотиражные и не рассчитаны на продажу, чтобы извлечь выгоду. Они попадают в руки казаков за чашечкой крепкого чая и душевной беседой.

В. АЛИПАТОВ






Владимир НОВИКОВ

ТРИ СТАНИЦЫ







РОМАНОВСКОЕ СТАНИЧНОЕ ОБЩЕСТВО

Романовский городок впервые упоминается в 1672г. в показаниях атамана Зимовой станицы (посольства Всевеликого Войска Донского) Фрола Минаева Посольскому приказу (тогдашнему МИД России) в Москве. Стоял городок на правой стороне Дона, но река переменила русло, и он оказался на левой стороне, чем не преминули воспользоваться степные хищники, сделав Романовскую объектом для своих нападений. Ее перевели на правый берег, но в 1840 г. вернули на левый, где до того стоял хутор Задонский. Вызвано это было тем, что на левом берегу располагалась пристань, с которой отгружали соль с принадлежащих войску манычских соляных озер.
В станичное общество входили также хутора: Грачевский, Лагутинский, Лазной, Рынковский, Харитоновский (ныне Семенкино, в память убитого казаками в 1923-м году большевика, из казаков тоже).
Территория 501 кв. км, население 6,5 тыс. человек.
Переходили с места на место и хутора. Так 04.07.1909 г. появляется распоряжение Военного министерства "О переселении жителей хутора Лагутинского во вновь образуемый хутор Погожев, в место, называемое "Тужик", новый хутор при этом переименовать из "Лагутинского" в "Погожев". Это распоряжение было отменено 07.07.1915г., как фактически не выполненное, но хутор с этим именем, тем не менее, живет.
Набеги на станицу были явлением частым. Так летом 1706 г. татары и черкесы разорили Цымлу, Тернов, Кумшак, Романов и Каргалы. Казаки нагнали, однако, захватчиков на реке Сусат в юрте Раздорской-на-Дону станицы и отбили все похищенное. Пострадала она в 1737г., когда была уничтожена соседняя Кумшацская станица. Из Романовской тогда увели 60 человек и весь почти скот - 450 лошадей, 1500 коров, 3000 овец. С меньшими последствиями повторилось это 1749г., после чего станицу перенесли на правый берег.
В начале 1771г. в Китай ушли 28 тысяч Калмыцких кибиток и степь между Доном, Волгой и Предкавказьем опустела. Тут же воспользовался этим горский князь Сокур-Аджи Карамурзин, и 30 июня 1771г. на восходе солнца станица была захвачена. Было убито 7 казаков, 54 угнано в плен. Ограблена была станичная церковь, даже языки от колоколов были увезены.
В "Донских областных ведомостях" № 226 за 1902г. рассказывается о судьбе уведенной тогда черкесами жены казака Куприяна Невидимова - Прасковьи. Спустя 6 лет, поехавший "с торгом" в Большую Кабарду казак Павловской станицы Алексей Синилин встретил ее в жилище Кабак - бея - Мусатовича, по прозвищу Бабук - Хабли, на горе Бештау, в районе нынешних Кавминвод. Атаман Алексей Иловайский, которому доложили об этом, поручил полковнику Табунщикову вывезти ее на Дон.
Судьба женщины-казачки вообще была трагична. Донской историк Андроник Савельев, о котором еще пойдет речь в этой главе, рассказал о злоключениях романовской станичницы Сибирчихи (Сибирсковой). Она девочкой была угнана в плен ногайцами. Спустя десятилетия казаки напали на этот аул, казачка к тому времени помнила одно только русское слово: название своей станицы, поэтому ее и опознали. Савельев застал ее еще живой столетней старушкой, которая часто выходила в степь, смотрела в ту сторону, где она была в плену, плакала и причитала: "Детки мои, детки!!!" В плену она была замужем и имела детей - ногайцев.
Сокурово нападение, известное как "Романовское разорение", сыграло роковую роль в судьбе бывшего войскового атамана Степана Даниловича Ефремова, который в ноябре 1772 г. был арестован, препровожден в Санкт-Петербург и отдан под следствие и суд.
Мы оставили его пишущим письма, в т.ч. в Кумшацкую станицу, с просьбой дать свидетельские показания в его пользу. Обвинялся он в расхищении войсковой казны, взятках и мятеже, поднятом казаками 1 октября 1772г. Военный суд, рассмотрев дело, признал, что: Ефремов не исполнял многие повеления Главнокомандующих армиями; в 1769г. собрал на Крымской стороне до 10 тысяч казаков и продержал довольно долго безо всякой пользы; при Романовском разорении не велел преследовать неприятеля далее реки Ея...
Было еще три пункта, но и этих трех вполне хватило, чтобы признать виновным в государственной измене.
Приговор Государственной Военной коллегии был:
" ... к лишению живота, а именно, повесить правильно". Но далее в грамоте от 28 апреля 1773г. говорится: "Ея Императорское Величество по беспредельному своему матерному милосердию от приговоренной судом смертной казни и телесного наказания... простить... лиша всех чинов, отлучить от здешнего общества и жить вечно в Пернове, куда уже он отправлен".
Со временем смягчили и это наказание. Доживал он свой век в Петербурге и похоронен был в 1784г. в Александро-Невской лавре, немного не дожив до 70 лет.
Тяжелыми последствиями для станицы мог обернуться набег в 1773 г., когда многие станичники и почти весь скот были угнаны снова. Но на этот раз успели сообщить в Цымлянскую, где квартировал старшина Илья Рышкин, которому поручена была оборона этой части Дона. Собрав 130 казаков, 67-летний ветеран бросился по следу уходивших захватчиков, настиг их и отбил все захваченное, перебив при этом до 40 налетчиков. К нему подошли еще 170 казаков и они начали преследовать оставшихся. Но, будучи уже налегке, потеряв 4-х человек, татары на этот раз смогли оторваться от преследования.
Память о тех старинных годах сохранялась в местной топонимике - курганы близ станицы носили имена: Рышкин, Фролова осада и т.п.
Жизнь и без разбойных налетов была нелегкой. Долгое время основной заработок станичникам давал соляной извоз. За солью на Маныч ездили на волах, делая за лето две-три ходки. На три фуры, а иногда на шесть, был один сопровождающий. Стандартная норма загрузки на один воз была 85 пудов, но некоторые умудрялись взвалить до 120, т.е. от полутора до двух тонн. Платили по 4 рубля с воза, продавали по 40 копеек пуд, так что около 30 рублей с воза было доходом перевозчиков. Собирали соль бедняки из иногородних артелями от 2 до 5 человек, либо сами перевозчики, соединившиеся в товарищества. Соль лежала на поверхности озер толщиной в несколько сантиметров. Ее собирали лопатами в кучи, потом это сгружали на некое подобие саней. Эти сани потом вытаскивали, зачастую за сотни метров воловьими упряжками на канатах.
Продавать возили по Дону на Низ, в Гниловскую и Елисаветовскую, и на Верх, до Казанской, включительно. Продавали на ярмарках.
Это определяло своеобразный семейный уклад. Даже 50-летние казаки не торопились отделяться от семьи своих родителей, так как с братьями вести такое дело было сподручнее. Богатства большого это не приносило. Семейный бюджет в 60-х -70-х годах 19-го века в семье из 8-ми душ не превышал 500 рублей в год, где в расходной его части одна треть уходила на одежду, рублей 25-30 на водку, и т.д.
Вместе с тем, занятие это, как и любой бизнес, требовало определенного капитала. В 60-х годах 19-го века более полусотни станичников имели статус торговых казаков, т.е. платили в войсковую казну по 200 рублей (сумма потом менялась) ежегодно и освобождались от воинской службы. Больше всего среди них было Николаевых - 8 человек, Скакуновых - 5, Беловых и Гнутовых по 4, Гладковы, Дурноусовы, Забазновы, Зайцевы, Исаевы, Персияновы, Хухлаевы, Шамины и др. В Кумшацкой, для сравнения, торговых казаков было лишь двое, а на все 25 хоперских станиц в начале 60-х годов ХIХ в. - четверо.
Появление железных дорог стало для Романовской катастрофой. Пристань опустела, извоз потерял смысл.
Нелегкая, но вместе с тем активная жизнь стимулировала романовских казаков к получению образования. В этом они выделялись среди прочих. Как только начали создавать народные училища, Романовская обсудила это на станичном сборе и где-то в 1860г. или в одном из соседних с ним вынесла приговор: "Граждане Романовской станицы, по разным домовним и семейным неудобствам не могут воспитывать в других соседственных приходских или окружных училищах детей своих; не пользуясь же образованием в оных почти вовсе не имеем грамотных людей - своих станичников; по таковым обстоятельствам и дабы впоследствии вовсе не лишиться грамотных из людей казачьего звания, через что, общество будет в затруднении избранием лиц в какие либо должности по станице, кои обязаны ведать о силе государственных узаконений, а таковые будут и напротив..."
Эта констатация фактов и одна из перспектив приведены были для обоснования необходимости открытия училищ в станице. Их и открыли - 3-х классные мужское и женское. Женское, пожалуй, даже более важно было. Автор статьи "О народном образовании в войске Донском" в "Трудах Донского войска Статистического Комитета" за 1867г., изданных в Новочеркасске, С.С. Робуш пишет: "По условиям казачьего быта, воспитание ребенка исключительно лежит на попечении матери. Казак только временно гостем проживает в кругу своей семьи, пока новая очередная служба не оторвет его от семейства; таким образом, и семья, и хозяйство остаются на руках матерей, которые при отсутствии в них всяких начал воспитания сообщают детям тот запас суеверия, предрассудков и грубых инстинктов, какой сами вынесли из своего детства. Этого мало: особенные исторические обстоятельства сделали здешний край главным притоном раскола со всеми его бесчисленными сектами. Мужья казаки на службе легко расстаются со всеми предрассудками, но, возвратившись в свою семью, они опять погружаются в домашнюю среду. Жена чуждается мужа, возвратившегося со службы, семья не станет с ним есть из одной посуды, пока им не будет исполнен обряд очищения".
Помимо процесса образовательного, который успешно пошел в станице после открытия народных училищ, весь почти 19-й век в станице шло постепенно перетекание верующих из старообрядчества в единоверие, а затем уже из него в ортодоксальное Православие. Так в 1891г. "Донские епархиальные ведомости" сообщают об одной из групп, перешедших в православие, где мы видим Аносовых, Гладковых, Морозовых, Скакуновых, Сысоевых и Хухлаевых.
Станичная церковь Архистратига Михаила в 1757г. перешла вслед за станицей с одного берега на другой. В 1782г. взамен обветшалой была выстроена новая деревянная, которая в 1841г. от неизвестной причины сгорела. Спустя 5 лет выстроили новую, с очень ценным резным иконостасом, сделанным в Санкт-Петербурге. Это не единственное, что связывало станицу с Северной столицей. Государя Наследник Цесаревич и Атаман Всех казачьих войск Николай Александрович посещал станицу 4 августа 1863г. Судьба его была печальна. Ему не суждено было стать императором Николаем II, через два года он умер от туберкулеза. В Романовской, на Донской улице ему был поставлен памятник. Дон, надо отметить, единственное место, где память о Цесаревиче сохранялась даже в годы советской власти - его имя носила и носит станица Николаевская.
Кровопролитные действа гражданской войны не обошли и Романовскую станицу. На нее наседали красные казаки в 1918 году, ее обороной руководил полковник Перфилов Александр Федорович. В составе Донской армии (белой) известен 11-й Романовский конный полк, потом поменявший номер на 63, впоследствии ставший 13-м конным Романовским полком.
Из станичников, кроме тех, что уже упомянуты, заметны были:
Аносовы
- Дий Антонович, станичный атаман в 1900-1906 гг., награжден был за свое атаманство медалью, и Яков, георгиевский кавалер Мировой войны.
Араканцевы
Здесь существовал дворянский род, возможно ветвь гораздо более разветвленного и известного однофамильного рода донских дворян из станицы Верхне-Михалевской, позднее - Николаевской.
Батаковы
Как и в Кумшацкой, это хорошие инструктора - урядники, почетные станичные судьи и т.п. У них даже имена из одного набора. Там Иван Ефимович, здесь Ефим Иванович, и в этом - же духе.
Беловы
- в Мировую войну два брата казаки Иван и Яков Андреевичи за отличия в боях были награждены георгиевскими крестами 4-ой и 3-ей степеней и произведены в урядники.
Гладковы
Стефан Яковлевич, 1907-1975гг., хутора Погожев, командир отделения противотанковых ружей 7-го гвардейского кавалерийского корпуса 61-ой армии Центрального фронта, за форсирование Днепра был награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза.
Егоровы
- Иван, 33-х лет, в 1908г. был произведен в урядники за то, что снарядил на службу оставшихся сиротами двух младших братьев. В Мировую войну георгиевскими крестами была украшена грудь подхорунжего Егорова А.С.
Кострюковы
Фамилия распространена именно на этом небольшом отрезке Дона от Цымлянской до Семикаракорской станицы и означает, по некоторым сведениям, принадлежность к какой-то исчезнувшей этнической группе, растворившейся среди донских казаков. Но, может быть, это и от одного из популярнейших героев русских былин. Был такой Кострюк - богатырь, который задел ногой за скамеечку, "пятьдесят то татар он убил, и пятьдесят он бояр погубил".
Вызвал борцов, и явились, мал - мала меньше Сенюшка и Васенька - два братца родимых. Они этого Кострюка подбросили "выше церкви соборныя", так, что Кострюк бежал из Москвы и зарекся и самому, и детям, и внукам, и всему роду Карачанову "поотведати да й борцов удалых молодцов".
Из романовских обладателей этой фамилии наиболее заметен Иван Тимофеевич Кострюков, 1869г. рождения. Он окончил Московское пехотное юнкерское училище, служил в казачьих частях до 1902 г., когда из подъесаулов был переведен капитаном в один из штабов в Забайкалье, оттуда в Вильно. Преподавал в Новочеркасском казачьем юнкерском училище с 1911г., полковник. В 1910 в Новочеркасске была издана написанная им книга "Новочеркасское казачье юнкерское училище. Краткая историческая записка", со списками всех выпускников этого учебного заведения. Ныне эта книга крайняя редкость, ее даже нет в Российской Национальной библиотеке. В 1917г. Кострюков был какое-то время начальником штаба Войска Донского, но в мае сдал дела и уехал лечиться на Кавминводы. Это первый полковник генерального штаба, встреченный нами в ходе повествования, но далеко не последний и поэтому стоит немного остановиться на этом.
Вопреки устойчивым клишированным представлениям о казаках, как исключительно о головорезах, главным их оружием был собственный интеллект. Мы видели в предыдущей главе, что Ефремов и Краснощеков, по сути, исполняли функции офицеров генерального штаба при Дондук-Омбо, отчего он так и дорожил ими. Головорезов с избытком у него было своих. В 18-м веке многие видные потом казачьи атаманы и генералы начинали свою карьеру писарями войсковой канцелярии и полковыми. Через это прошли атаманы Матвей Платов и Максим Власов, генерал Иван Краснов, основатель знаменитого рода, и множества других. Иван Иванович Краснов, генерал-лейтенант, который был внуком первого из Красновых и дедом самого известного из них - Петра Николаевича, атамана ВВД в 1918-19гг., в своих исключительно интересных работах по истории казачества писал, что даже рядовые казаки имеют обыкновение мыслить категориями генерального штаба. Отряжаемый в разведку казак мог поинтересоваться, как обстоят дела у армии, воюющей за сотни верст от их дислокации, и это никого не шокировало. Потому что любопытство это не было праздным. Знания подобного рода помогали просеивать информацию и направленно искать необходимую.
Николаевы
- Иван Лукьянович, около 1885 г.р., в 1917 - есаул, в Донской армии командовал 10-ой конной дивизией, генерал. Из эмиграции возвратился в начале 20-х годов, а в 1930-м пошел под суд по делу таких же возвращенцев - Александра Секретева и др. и был расстрелян.
Погожевы
Едва ли не самый влиятельный род в станице, недаром и хутор получил их имя. В 50-х годах станичным атаманом был Иван Захарович, в 70-х - урядник Иосиф Иванович и сотник Даниил Игнатьевич, в 1906-13 гг. урядник из дворян Евграф Петрович - Погожевы.
Поповы
В Романовской, как и в других донских станицах, жили казаки с фамилией Поповы, самой распространенной на Дону. Один из них - урядник Виктор Николаевич Попов был станичным атаманом в 1891-93 гг.
Савельевы
Дворянский род Савельевых в Романовской станице был одним из старейших и, вероятно, самым заслуженным. В 50-х годах 19-го века встречаются в документах есаул Федот Савельевич и три его сына: есаул Иван, хорунжий Минай и урядник из дворян Андроник Федотович. Сын среднего из братьев Андроник Минаевич Савельев стал крупнейшим донским историком. Он прожил короткую жизнь. Родился в 1835 году и умер от туберкулеза 30.09.1875г. в возрасте 40 лет, но сделать успел много. Учился на историческом факультете Харьковского университета и окончил его в 1859г., после чего 13 лет преподавал в Новочеркасской гимназии. Одновременно занимался исследовательской и литературной деятельностью. В 60-х годах многие петербургские журналы и газеты печатали его статьи и бытовые очерки из жизни казаков. Савельева избрали секретарем Области Войска Донского Статистического комитета, своеобразной Донской академии наук, и во многом благодаря ему увидел свет первый выпуск "Трудов ОВДСК", вышедший в 1866г. Тогда же увидел свет составленный Савельевым "Сборник донских народных песен", с прекрасной культурологической статьей его же, в качестве предисловия и сборнику.
Ему же было поручено подготовить издание книги "300-летие Донского войска". Дата эта широко и торжественно отмечалась в 1870г., тогда же вышла и книга с посвящением ее "Атаману всех казачьих войск Его императорскому Высочеству Государя Наследнику Цесаревичу Александру", будущему Александру Третьему. В книге своей, однако, Савельев не забыл воспроизвести старинное обращение: "Да здравствует Царь-Государь в Кременной Москве, а мы казаки на Тихом Дону". В 1871-м он получил назначение редактором "Донских войсковых ведомостей", неофициальной их части. Газета эта состояла как бы из двух самостоятельных, но под одним названием. Официальная часть публиковала правительственные документы, крайне интересную теперь судебную хронику и т.п. Неофициальная часть была чем-то вроде литературного приложения к первой. Газета при Савельеве приобрела новый вид и смысл. Он привлек массу новых авторов, в основном из народных учителей, и читать ее очень интересно и сейчас, спустя более столетия.
В 1873г. он был назначен советником донского правительства, успел выпустить в 1875г. еще одну книгу "Список населенных мест ОВД", но смерть пришла к нему, когда его творческие силы только раскрывались.
Впрочем, история Дона и вообще казачества - это камень, о который постоянно спотыкаются люди, берущиеся за это дело. В 1869-1872гг. ОВДСК, секретарем которого, как мы уже говорили, был А. Савельев, подготовил и издал "Историческое описание Земли Войска Донского", автором которого был покойный к тому времени В.Д. Сухоруков. "Донской справочный листок", газета, издававшаяся в 1880-81гг., в № 30 так отзывается об этой и других работах по истории Донского казачества: "... собрано довольное количество фактов так называемой внешней истории, но внутреннего быта, общественного устройства, юридических и семейных отношений, народных поверий и памятников устной народной литературы сочинение это вовсе не коснулось. Да и факты внешние не всегда представлены им вполне, неверно освещены и часто, намеренно ими ненамеренно, искажены.
Об "Истории о Донском войске" Алексея Попова, изданной в Харькове в 1814 и 1818 годах, еще менее можно сказать лестного.
Компилятивное произведение В. Броневского "История Донского войска" (СПб. 1834) - нестройная смесь истины и вымыслов самого автора".
Не произвел революции в этом вопросе и А.М. Савельев. В предисловии к своей книге "Раскол на Дону в конце 17-го века" (СПб. 1889г.) историк В.Г. Дружинин пишет: "Пересматривая литературу истории Донских казаков, автору не удалось найти в ней достаточно достоверных, научно и документально обставленных сведений о Донцах, их быте и строе, их общины на которые можно было бы положиться, не вдаваясь по этому поводу в самостоятельные изыскания... Труд Савельева А.М. составляет переработку Сухорукова на основании позднейших исследований".
"Донские ведомости", которые некогда редактировал А.М. Савельев, в начале XX века с горечью констатировали: "История Донских казаков вроде как есть, и вместе с тем ее как будто и нету".
И, тем не менее, на минорной ноте завершать рассказ о творчестве А.М. Савельева необходимости нет. Недостатки, присущие главному его историческому труду "300 - летию Донского Войска", обусловленные все-таки, по нашему мнению, требованиями жанра торжественного повествования к большому юбилею, с лихвой искупаются достоинствами его статьи из "Сборника Донских народных песен", и некоторые фрагменты ее мы постараемся воспроизвести в конце настоящей главы.
В 1897г. в списках офицеров войска Донского фигурируют сыновья Андроника Савельева, сотник Александр и хорунжий Клавдий.
Ветвь романовских Савельевых обосновалась во вновь образованной в 1876г. Ермаковской, ныне Тацинской станице, откуда, кстати, и автор этих строк. К этому роду принадлежал выдающийся военачальник Первой мировой и Гражданской войн генерал-лейтенант Виктор Захарович Савельев.
Савостьяновы
Урядник Степан Семенович был станичным атаманом накануне и во время русско-турецкой войны 1877-78 гг.
Сибирсковы
О судьбе Сибирчихи, ногайской пленницы, мы уже рассказывали выше. Урядник И. Сибирсков 3 декабря 1913г. был утвержден в должности станичного атамана, он и был, кажется, последним атаманом имперского периода Донской истории.
Чибисов
Фамилия эта в документах дореволюционной, 1917 года, поры по станице Романовской лично мне не попадалась. Немало их было в соседней Кумшацкой станице, где и хутор был Чибисов. Но, как бы это ни было, в исторической литературе Романовская станица указывается как место рождения одного из самых интересных персонажей советской истории Героя Советского Союза генерал-полковника Никандра Евлампьевича Чибисова.
Язевы
Дворянская семья, из которой вышло много офицеров, в т.ч. Федор Афанасьевич, хорунжий полка Кутейникова 4-го, один из героев "Битвы народов" при Лейпциге в октябре 1813г.
О генерале Чибисове
Интерес к этой личности вспыхнул в наши уже времена, в канун 50-летия Великой Победы в войне с Германией в 1945г. И этому были основания, так как общество стало переосмысливать произошедшее в те страшные годы и поставило под сомнение популярный на протяжении многих десятилетий лозунг: "...нам нужна одна Победа, мы за ценой не постоим". Новые времена побудили общественную мысль к определению цены победы, и то, что вылилось на свет Божий, ужаснуло. Путь к победе прокладывался по штабелям трупов своих собственных солдат, которых даже сейчас, более полувека спустя победы, далеко не всех определили поименно, а черепа и скелеты сотен тысяч из них все еще лежат в болотах да по лесным чащобам необъятных российских просторов.
Были ли иные, альтернативные пути к победе, не через уничтожения собственного народа, а за счет профессионализма - об этом идут споры.
Одним из аргументов иной точки зрения на этот вопрос служит судьба генерала Чибисова, который под фамилией Кобрисов стал героем увидевшего свет в 1994г. романа писателя-эмигранта Георгия Владимова "Генерал и его армия".
Чибисов родился 24.10.1892 года в станице Романовской. На службу вступил в 1913г. В 1915-м году окончил Петергофскую школу прапорщиков. Воевал, в 1917г. был штабс-капитаном, командиром роты.
В 1918г. вступил в Красную армию, где прошел путь от командира взвода до командира полка. Был хорошо знаком со Сталиным, что в свое время благотворно сказалось на его судьбе, когда в годы Великой Отечественной войны Хрущев "шил" на него дело, которое могло окончиться очень плачевно для Чибисова. В 1938 - 1940-м годах он начальник штаба Ленинградского военного округа, в Финскую "зимнюю" войну начштаба 7-ой армии, воевавшей на Карельском перешейке. С января 1941г. командующий Одесским военным округом, а с началом войны - командующей Отдельной Приморской армией.
Когда в 1994-95 гг. пошла полемика вокруг романа и его имени, ветеран из Ростова Владимир Зоткин накопал "компромат" на Чибисова и напечатал его в изданной за счет автора книге "В первый год великих сражений" (Ростов-на-Дону, 1997). Там он пишет, что в августе 1941г., командуя Резервной армией Южного Фронта, Чибисов создал во второй декаде этого месяца ударную группу в районе Кривого Рога из 2-х танковых, 3-х кавалерийских и пяти стрелковых дивизий. С 18 по 23 августа он наступал через Пятихатки и Желтые Воды на Кировоград, но был остановлен немцами, после чего советские войска начали беспорядочный отход, На переправе в Днепропетровске их накрыла с воздуха немецкая авиация и вволю потешились над ними танкисты из немецкого корпуса генерала Макензена. Командующий фронтом Тюленев и командующий Резервной армией Чибисов 24 августа 1941г. были отстранены от своих должностей, а Чибисов отдан под суд, которого, как пишет Зоткин, ему удалось избежать, якобы из-за высоких покровителей.
Но вот Тюленев в своих мемуарах пишет, что у Чибисова к началу этих событий в его армии не было НИ ОДНОГО ПУЛЕМЕТА, не было противотанковых орудий, не было бронебойных снарядов в боекомплектах танков, и т.д., и т.п. Даже беспощадные военные прокуроры той поры не смогли увидеть здесь вины Чибисова.
Он был переведен в группу военных инспекторов и готовил стратегические резервы в восточных округах. Через его, можно сказать, руки прошли 17 дивизий и 13 отдельных бригад, прежде чем отправиться на фронт.
Какое-то время впоследствии он был заместителем командующего, а несколько дней и командующим Брянским фронтом, сдав его Рокоссовскому. Затем сформировал и возглавил 38-ю армию.
Именно эта армия сыграла решающую роль в сражении за Киев осенью 1943г., и именно эти события легли в основу романа "Генерал и его армия".
Действия Чибисова в этой операции - классика военного искусства. Это действия профессионала самой высокой пробы. С минимальными потерями личного состава им был захвачен Лютежский плацдарм на левом берегу Днепра и открыт путь в столицу Украины. Чибисов при этом был применил маневр, требующий больших знаний и большой смелости, но основанный на точнейшем расчете, когда войска прорывали оборону противника на таком узком участке, что первое впечатление маршала Жукова (который уже раз во время событий на Халхин - Голе приговаривал Чибисова к расстрелу, от чего донского казака спасла какая-то комиссия, на его счастье оказавшаяся в тех местах) было, когда он увидел оперативную карту: "Да немец из дрянной пушчонки прошьет твои боевые порядки". Чибисов ответил, что у него предусмотрены контрмеры.
А далее возникла конфликтная ситуация. В книге Бориса Лапина "Проза русской эмиграции" (Москва 1997) она формулируется так: "Поначалу кажется, что и основной - то конфликт в сравнении беспечного генерала - выпивохи с генералом Власовым. Но нет, поднимай выше: кобрисовское понимание победы противопоставляется здесь жуковскому - военачальник мудрый и справедливый, не желающий платить "Россией за Россию". Чибисов не хотел брать штурмом городок с 10000 жителей, так как по его подсчетам для этого надо было положить в землю 10000 своих солдат Жуков, услышав его резоны, обрезал: "Вам пришлют пополнение".
В романе Кобрисов предстает в традиционном для казачьего генерала виде: "восемь пудов необъяснимой скорби", из-за того, что "пербрамши малость", так как в дело пошла "дежурная" 5-литровая канистра с чуть разбавленным спиртом - сырцом. В заключительной сцене генерал, напившись пьяным перед въездом в Москву, пляшет на глазах изумленных этой сценой случайных ее зрителей и свидетелей. Плясать было отчего - он, ехавший получать отставку, узнал о высокой оценке его вклада в победу в битве за Киев и об артиллерийском салюте в столице в его честь.
События могли принять и иной оборот. В дело вмешалась политика, причем политика грязная. По замыслу Н.С. Хрущева столицу Украины должен был освободить украинец, и он стал интриговать против Чибисова в пользу генерала Москаленко. Грязь, которой Хрущев поливал Чибисова, изложена "отцом русской демократии" современного ее образца в его собственных мемуарах. В основном "бытовуха", правда, без обвинения в пьянстве. Что Чибисов создал при штабе армии нечто вроде передвижного казачьего хутора (Хрущев ненавидел казаков), возит с собой все свое семейство, включая тещу и зятя, который у него адъютантом, что держит толи корову, толи козу, которую сам и доит, что из-за того, чтобы коза или корова эта не потеряла молока, свой командный пункт он располагает в большом удалении от переднего края, где без конца стреляют, и т.д. и т. п. Сталин, которому был адресованы эти "телеги", не устоял перед напором своего будущего разоблачителя и предпочел "развести" этих двух людей. Чибисов был награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза и переведен с повышением на другой фронт. Москаленко, принявший его армию, вошел триумфатором в Киев, за что в 1953г., командуя Московским округом ПВО, помог Хрущеву овладеть Москвой, сыграв одну из главных ролей в низвержении всемогущего шефа Госбезопасности Лаврентия Берия.
Судьба свела Чибисова в конце 1943г. с другим донским казаком, исповедавшим те же взгляды на военное дело, командующим 2-м Прибалтийским фронтом Маркианом Михайловичем Поповым, Усть - Медведицкой станицы. Но на сей раз до них, все- таки, добрались. Как пишет в своем капитальном труде "Генеральный штаб в годы войны" бывший начальник Оперативного Управления Генштаба С.М. Штеменко: "Имелись и другого рода сложности. Некоторые командующие армиями находились в плену предвзятой идеи, будто противник неизбежно сам отойдет, а раз так, зачем губить людей и тратить снаряды?" Попова в конечном итоге сместили с должности и, обвинив в пьянстве, понизили в звании. Это генерала, в честь которого в 1943г. по случаю овладения его фронтом города Орел был произведен первый победный салют в столице нашей Родины - Москве.
Чибисов был назначен начальником Военной академии имени Фрунзе, что уже бесспорное признание его высочайшего профессионализма. Хрущев, придя к власти, вспомнил о Чибисове и уволил его в запас. Умер он в Минске 20.09.1959 г.
Маршал К.К. Рокоссовский в своей книге "Солдатский долг" вспоминает о Чибисове: "... армией командовал безупречно". Немного смущала меня его неторопливость, пожалуй, даже флегматичность. Хотелось бы, чтобы командарм быстрее на все реагировал. Но это уже характер человека, его не так просто переделать".
Привычное состояние любого начальника советской поры - истерия. У потомственных казаков, множество поколений предков которых десятилетиями находились на войне, самообладание в любых, самых критических ситуациях было средством выживания, а кажущаяся флегматичность от следования правилу: "Семь раз отмерь, один раз отрежь".




МАРИИНСКОЕ СТАНИЧНОЕ ОБЩЕСТВО


Образовано в 1844г. соединением в одну станиц Быстрянской и Нижне-Каргальской, причем поселением вновь образованной станицы стало поселение бывшей Быстрянской.
Такого рода реформирование станичных обществ с созданием ряда новых и упразднением старых станиц было предусмотрено "Положением об управлении войском Донским". Разработал его в 1819-1823гг. комитет, созданный по инициативе преемника Платова на посту Войскового Атамана Андриана Денисова, но стремление закрепить в этой конституции, своего рода, донского казачества их старинные вольности и привилегии стоило атаманских постов и Денисову и его преемнику Иловайскому 3-му. Был назначен покладистый Дмитрий Кутейников, но, к изумлению Петербурга, оказалось, что правит Войском Донским не он, а его жена Мария Васильевна, урожденная Машлыкина и внучка Степана и Меланьи Ефремовых, а она также делала все, чтобы удержаться на тех же позициях.
Николай I, после долгих размышлений в 1835г. утвердил - таки "Положение", после чего сместил и Кутейникова. Назначен был герой Отечественной войны 1812г. Максим Власов, но и он повел себя достаточно самостоятельно и патриотично в отношении Дона. После его смерти Император запретил назначать на эту должность природных донских казаков и запрет этот держался почти до самого конца эпохи Романовых. Лишь в 1916г. назначен был Михаил Граббе, потомок по материнской линии графов Денисова и Орлова-Денисова, но по причине немецкой своей фамилии полноценным донским казаком он в ту пору не казался и после отречения Николая II сместили и его. Впрочем, в эмиграции после смерти Африкана Богаевского в 1934 г. Граббе был избран снова.
Новая станица получила свое имя в честь Марии - дочери Николая I, чье имя носят в Санкт-Петербурге Мариинский дворец и Мариинский театр.
В состав общества входили также хутора: Белянско-Быстрянский, Белянско-Каргальский, Большой (ныне станица Большовская, Вербовский, Каргальский (бывшая станица Рабичев (иногда Рябичев)-Белянский; по реке Белой, Рабичев-Задонский, Холодный.
Территория - 553 кв. км.
Население - 7,5 тысяч человек
На реке Белой в юрте станицы находились летние лагеря, где обучались молодые казаки 1-го Донского округа.
История Нижне-Каргальской станицы более глубока, чем Быстрянской. Она существовала, по русским источникам, при Борисе Годунове, а по донским преданиям, с начала XV века и была основана переселенцами с территории нынешней Оренбургской области где-то после разрушительного похода в донские края Тимура и сына его Мираншаха, не оставивших камня на камне. Так, во всяком случае, Алексея Мартынова, о котором речь пойдет чуть ниже, уверял лидер донских казаков - татар Байрам Астракаев.
Быстрянская впервые была упомянута в показаниях Фрола Минаева Посольскому Приказу в Москве в 1672 г.
Бытовое название новой станицы до начала XX века было "Каргалы". Схожее имя - Каргалинская имела станица Терского семейного войска, образованного переселенцами с Дона в первой трети XVIII века. Существовали и существуют ныне поселения у татар и ногайцев с таким именем.
Прозвище станичников было "сурки", а присказка о них бытовала, что они "семь лет каргу воевали, у кундрючан порох занимали". "Карга" - ворона, в переводе с тюркских языков.
Обе станицы, существовавшие до 1844г., неоднократно меняли свое местоположение. Каргальская до 1779г. была несколько выше по течению Дона, между Доном и озером Дербень. Быстрянская первоначально находилась на левом берегу, на Быстрянских буграх, но в 1788г. переселилась на правый берег.
О временах старинных и забытых говорили три каменные бабы, найденные в юрте станицы и стоявшие во дворе станичного правления.
Более близки к нам и изучены времена Староверческой революции на Дону. В 1683г. в устье Старого Дона в юрте Нижне-Каргальской станицы и в одном дне пути от станицы Романовской основал пустыню старец Феодосий, один из виднейших духовных пастырей старообрядчества. Пустынь эта стала местом массового паломничества, но в 1688г. старообрядцы вынуждены были бежать на Куму-реку. Вспыхнула религиозная война 1688-1689гг. Среди ушедших было и 25 казаков Нижних Каргал. Старообрядцы во главе с их пастырями Феодосием и Пафнутием подступали к казачьим городкам на Дону. Пафнутий охотно гарцевал верхом в черкесском одеянии и был, таким образом, едва ли не первым кавказским (кубанские и терские) казаком в их ставшем в XIX столетии традиционном внешнем обличье. Феодосий пару лет спустя умер. Но война не затихла. С петровских времен бежавшие на Кавказ донские казаки именовались "некрасовцами". Они охотно участвовали в набегах на донские станицы.
Так, в августе 1738г. черкесскою силою видимо-невидимо, - доложили станичному атаману Афанасию Меркуловичу Робе, на что он с горечью ответил, - застала нас зима в летнем платье". Так описывает события 15 августа 1738г. Александр Пивоваров, о котором мы еще расскажем в этой главе.
На третьем приступе станица, которую обороняли женщины и старики, пала. Потери были значительны. Погиб атаман, казак Булатов погиб вместе с женой и младшим из внуков, а старшему внуку отрубили обе руки, когда он пытался вызволить заарканенную невесту.
Но времена уже были не те, когда подобное проходило безответно для налетчиков, о чем свидетельствуют документы:
А. "Уведомление Войскового атамана Ефремова, Наказному атаману, 1738 года 17 августа, о разбитии им между Нижне-Каргальскою и Быстрянской станицами татар, перебравшихся на правую сторону Дона, причем взято в плен 100 человек, побито и потоплено около 1000" (судя по всему, речь о тех же налетчиках, что были отбиты в тот же день женщинами Верхне-Каргальской станицы).
Б. "Похвальная грамота Войсковому Атаману Ефремову и всему Войску Донскому за одержанную при Быстрянской станице над татарами победу". Грамота эта была подписана 24 сентября 1738 года императрицей Анной Иоановной.
В том же 1738 г. в Быстрянской станице была выстроена деревянная Сретения Господня церковь.
Долгие годы после трагедии 15 августа в станице устраивались поминальные обеды, а ворота станицы закрывались по вечерам после трехкратного редкого звона, так что опоздавшие оставались ночевать в степи.
Несмотря на такие страсти и опасность с Ногайской стороны, находившаяся в станичном юрте в урочище Каргальская Россошь на реке Сал пограничная застава численностью до 200 казаков и калмыков, оберегала в XVIII столетии не столько от набегов извне, сколько от побегов из казачьих станиц и внутренних российских областей, подданных Российского Государства на Кубань, бывшую тогда под юрисдикцией крымских ханов, в "Славное войско Кубанское", как называли свое сообщество казаки-некрасовцы. Это нашло отражение и в "Полном собрании Законов", где за № 6802 от 04.09.1735г. говорится "О порядке рассылки беглых раскольников, о непоселении их в Украине... около тех мест находятся казаки Донских городков, из которых многие склонны к расколу, от чего опасно... за границу перейти, чему явный пример, что многие из раскола великим числом людей ушед в Турецкую границу, живут там и поныне другим в пристанище служат". Степное население, надо отметить, всегда было смешанным: при скифах, сарматах, гуннах, хазарах, половцах, татарах - казаки здесь тоже не исключение.
В 1659 г. донцы доносили в Москву о готовящемся набеге: "... а всех де татар тысяч с восемь, и больше, разные люди: Озовцы, Нагайцы, Кабардинцы, Таманцы, Калмыки, Черкасы и Русския люди и Охреяне". Как видим, в этническом смысле под определение "татары" подпадают здесь лишь "озовцы" да "нагайцы". Но в государственно-правовом смысле все они - татары, включая и украинцев - "черкас", и "русских людей", и "охреян", так в России звали вероотступников, тех же русских, но принявших Ислам и служивших мусульманским владыкам.
Турки и татары казаков называли "буткалы" или "паткалы", что в их языке означает "смесь" или "сброд" различных народов. Их язык они называли "казакчи", в отличие от великорусского - "московчи". Главное различие между этими двумя языками было то, что у казаков не существовало категории среднего рода: солнце горячая, лето дождливая, и т.д., и т.п. Пожилые казачки и сейчас еще кое-где говорят так.
Донской аристократ и богач Алексей Мартынов интересовался историей своего края и народа и финансировал археологические раскопки Недвиговского городища на принадлежавших ему землях в низовьях Дона, где некогда был древний город Танаис. Он оставил записки середины XIX века, в которых уверял, что казаки "с Нижне-Каргальской станицы по Кобылянскую и от Усть-Быстрянской по Митякинскую имели основателями себе татар, монгол и болгар (волжских "булгар" он имеет в виду, откуда в русском языке, в особенности в донском говоре - "болдырь"). Грушевская, Маноцкая, Багаевская и Илавлинская станицы - калмыки и татары, принявшие христианство, а по Хопру, Медведице и Бузулуку - чернь русская". Процесс ославянивания и обрусения донских казаков был длительным и непростым. Постепенно выдавливались из их среды мусульмане. Еще на войну с Наполеоном их шло сотни, если не тысячи, но после Крымской войны в начале 60-х годов XIX века большинство из них с согласия русского правительства эмигрировало в Турцию.
Уходили и в иную сторону.
Громадный курган напротив Мариинской станицы казаки называли - Сеитов. Существовало предание, что во времена атамана Данилы Ефремова 200 казаков-татар, живших в Каргалах, ушли во главе с их старшиной Сеитом куда-то на север.
Надо здесь отметить, что донские казаки-татары имели немного общего во внешности и обычаях с ногайцами с их заметно монголоидным обликом, но ближе были к татарам, в особенности к мишарям Поволжья и Предуралья.
Как раз в эту пору, году толи в 1744, толи 1750 (по различным источникам) группа добровольно пришедших откуда-то татар основала в 18-ти верстах от Оренбурга на реке Сакмаре, притока Яика (ныне река Урал), слободу - Каргалы, она же (по имени их старшины) - Сеитова. Люди это были зажиточные и с благословения Сената, давшего им определенные льготы, развернули вскоре торговлю знаменитыми оренбургскими пуховыми платками.
Интересно, что Емельян Пугачев, на своем веку побывавшей и в Каргалинский станице на Тереке и, скорее всего, в обеих Каргальских станицах на Дону, объявив себя "анпиратором" Петром III, а сподвижников своих "графьями" и "енаралами", именно Сеитову и Каргалы назначил своей столицей и переименовал слободу в 1773 г. в Санкт-Петербург. Покидая сакмарскую Пальмиру, лжеимператор сжег ее дотла. Но народ в ней жил разворотливый и слободу очень скоро восстановили. В 1787г. жителей ее причислили к казачьему сословию по Башкирско-Мещерякскому казачьему войску (было и такое). Александр I переименовал слободу в посад и при этом жители ее лишились своих льгот, что побудило старожилов ее переселиться в иные места. Красногвардейские отряды Блюхера и других командиров нанесли 16(29) января 1918г. у Каргал поражение казакам атамана Дутова, восставшим против советской власти. Нынешние историки, к слову говоря, считают, что казаки не против власти восставали, как таковой, а в защиту казачьих прав, включая право на самобытное общественное управление. Через день, 18 (31) января 1918г. пал и Оренбург, занятый красными.
Этнический облик донского казачества, таким образом, приобретал со временем какую-то однородность. К началу XX века это была этнографическая группа русского народа, имевшая возможность при определенных условиях перерасти в самостоятельный этнос в ряду русских, украинцев и белорусов.
Сходные метаморфозы происходили и с "казакчи" (по-турецки) или "казачим изыком" (на донском говоре).
Заключить тему об этнологических и лингвистических процессах на Дону мы позволим себе обширной цитатой из работы ростовского ученого Р.Г. Тикиджьяна "Казачество и неказачье население Дона: становление, этносоциальный состав и проблемы взаимоотношения", опубликованной в сборнике научных статей "Возрождение казачества: история и современность", изданной в Новочеркасске в 1995 г.: "К числу таких достоверных фактов (относительно первоначального ядра населения Дона) относится несомненно смешение славянского (русского, украинского) и тюркского языков, а также других языковых компонентов (остготского, иранского, кавказского, западно- и южно-славянского, летто-литовского) в донском говоре с преобладанием русских грамматических языковых норм, и не просто преобладанием, а прямым поглощением грамматическим строем русского языка слов неславянского происхождения. Означает ли это, что преобладающим этносом был русский? Или, что в образовании казачества преимущественно принимали участие только две этнические ветви - славянская и тюркская? Конечно же, нет! И то, что грамматические формы русского языка оказались довлеющим еще не говорит об исходном, первоначальном преобладании именно русскоязычного населения, но свидетельствует, с одной стороны, о необычной гибкости русского языкового строя, безболезненно впитывающего словарный фонд других народов, а, во-вторых, что отрицать бессмысленно, о мощном влиянии русского этноса на население Дона, начиная, как минимум, с XVI века". Добавим, а это есть и в этой статье Тикиджьяна, что донские казаки использовали татарский язык как второй (а женщины в низовых станицах и как основной) вплоть до наполеоновских войн. У родственных им терских казаков это зафиксировал в своей повести "Казаки" Лев Николаевич Толстой в середине XIX века.
Немало повидавшая на своем веку собственного горя станица была отзывчива к горю чужому.
Так, 6 сентября 1876г. вся Мариинская под колокольный звон и в сопровождении духовенства с хоругвями провожала добровольцев в Сербию, боровшуюся тогда за собственную независимость с Оттоманской Турцией, под владычеством которой пребывала уже около 500 лет. На стороне сербов воевал небольшой русский отряд генерала Черняева, вот в него и отправлялись отставной урядник Павел Андреевич Шмаков, также не молодой уже казак Алексей Козьмич Рабичев и с ними за компанию отставной солдат из русских, имя которого история до нас не донесла. Из Новочеркасска они убыли 14 сентября и это была 2-я отправка. Первый эшелон был 5 сентября.
Торжественность проводов-ли, общая обстановка подействовали, но три дня спустя станица проводила еще шестерых, в том числе двух войсковых старшин - Евграфа Михайловича Казьмина и Ефима Ивановича Родионова. Эти убыли в третьем эшелоне, что отправили 24 сентября 1876 г.
Война длилась четыре месяца и закончилась поражением сербов в военном, но громадной их победой в моральном отношении, а вскоре и русско-турецкая война началась, которая вопрос о независимости братских славянских народов решила ценою немалой русской крови.
Жизнь, хорошо это или плохо, но не укладывается в популярные пропагандистские клише. Как художник Верещагин увидел и изобразил на своих полотнах не победные марши бравых героев, а трагедию войны, так и современники сербских событий 1876г. увидели и их изнанку. И то, что сами сербы отнюдь не рвались в бой из-за того уже, что своего оружия подчас боялись не меньше вражеского, не умея им пользоваться, из-за того, что цели этой войны им, простым людям, были не совсем понятны. За 500 лет они притерпелись и приспособились, и не такой уж страшный казался им турецкий гнет. По мнению русских наблюдателей, в значительной мере инспирировано восстание интеллигенцией, поощряемой извне. Причем сама интеллигенция, за редким исключением, не воевала. Были для этого крестьяне, да русские добровольцы.
Добровольцы тоже были разные. Офицер, принимавший их в отряд, говорил потом, что более мерзкой публики не встречал в жизни. Отбросы общества, объединяемые лишь непреодолимой тягой к спиртному. Как ни странно, но защищать православных "братьев" приходило немало российских мусульман и даже евреев.
Казаки на их фоне выделялись профессиональным умением воевать. Зачастую они одни и держали фронт, когда сербы расходились по домам, а добровольцы из России по кабакам. Но в части морали и казаки были далеко не безгрешны. На одного умершего от ран, по первым-же сводкам с боевых полей, пришлось 10, лежавших в госпитале в Кладово с сифилисом. Возвращаясь из похода домой, казаки сгибались в три погибели от тяжести багажа и буквально сорили деньгами. Но, к их чести отметить, многие увезли с собой детей-сирот, которым предстояло стать донскими казаками и жить уже под фамилиями усыновителей. Традиция эта на Дону древняя. О всем этом, может быть, и не следовало упоминать, но история повторяется не единожды. В недавних событиях в Боснии в начале 90-х годов уже нашего уходящего ХХ века вновь участвовали добровольцы из России, в том числе казаки, и многое воспроизводилось в таком-же точно виде. Возвышенный героизм и неприкрытая низость зачастую ходят рядом, а то и соединяются в одном отдельно взятом человеческом индивиде.
В главе о станице Кумшацкой мы говорили уже о неудобствах, которые стал создавать, по мере развития на Дону земледелия и снижения удельного веса охоты, рыболовства и отгонного скотоводства в экономике казачьих обществ, ленточный принцип формирования станичных территорий - юртов. Для отбытия той же "сиденочной повинности", за любой ерундой, подчас, надо было ехать из дальних хуторов за десятки верст.
И вот в юбилейный для династии Романовых 1913г., праздновавшей свое 300-летие, состоялся Большовский хуторской сбор с присоединением к нему хуторов Рабичево-Задонского и Холодного, Мариинской станицы, Задонско-Солоновского, Камышевской станицы, Дубенцовского, Карнаухова, Михайлова и Морозова, Николаевской станицы, Пирожковского и Титовского, Богоявленской станицы. Эти общества своим приговором уполномочили казака И.И. Родионова ходатайствовать перед начальством о создании новой - Скобелевской станицы в составе этих хуторов с центром в хуторе Большом.
Последовавшая вскоре Мировая война отодвинула решение этого давно назревшего вопроса, а установившаяся окончательно в 1920г. советская власть решила этот вопрос кардинально, упразднив станичные юрты и перекроив карту Дона. Хутор Большой, тем не менее, именуется ныне станицей Большовской.
Что до революции и гражданской войны, то они дались здесь, как и везде на Дону, большой кровью. В 1918 г. здесь был сформирован 10-й Мариинский полк Донской армии.
Станица, как мы помним, всегда была притягательным местом для нападений со стороны Кубани и Кумы - Феодосий и Пафнутий в 1688 г., Касай-Мурза в 1738 г., и т.д. Вот и генерал Врангель в приказе № 1 от 8 мая 1919 г. по возглавляемой им Кавказской армии в станице Великокняжеской ставил задачу "... Донскому корпусу генерала Савельева (4-я и 13-я донские казачьи дивизии), разбив и уничтожив части противника, действующие между реками Салом и Доном, переправиться на фронте Цимлянская - Мариинская на правый берег Дона и ударить в тыл Донской группировке красных". Что Виктор Захарович Савельев, кавалер ордена Святого Георгия Победоносца 3-й и 4-й степеней за германскую войну, и ведомое им войско блистательно исполнили, в результате чего вскоре был взят Царицын.
Из станичников на страницах исторических документов наше внимание привлекли следующие:
Авчинниковы
В 60-х годах XIX века станичным атаманом был Василий Авчинников. В годы Гражданской войны заметен был Иван Васильевич Авчинников. Он председательствовал на съезде казаков 1-го Донского округа в апреле 1918г. в Цымлянской станице, когда была восстановлена казачья власть и ликвидирована советская на Дону. Затем командовал полком и бригадой, особенно отличившись в весенних боях 1919г., когда Красная армия была остановлена на Северском Донце, а затем разбита и отброшена до Саратова.
Происхождение самой фамилии, несмотря на кажущуюся очевидность (Овчинниковы, но в свойственной казакам манере заменять "о" на "а"), определенную загадку все-таки содержит. "Ав" - в тюркских языках - "добыча", "авчи" - "добытчик", человек, профессионально занимающийся охотой, рыбо-, зверо-, и птицеловством.
Бабеевы
Происхождение этой фамилии связано, на наш взгляд, со старым названием одной из соседних станиц: Бабей-городок. В начале ХХ века в станице среди почетных станичных судей, своего рода станичных сенаторов, стать которыми могли только люди безупречной репутации и незаурядного ума, встречаются Александр и Дмитрий Бабеевы.

Приказ № 171 по Войску Донскому за 1901г. поведал нам об уряднике Петре Федоровиче Бабееве, который создал целую организацию по подпольной торговле водкой на железнодородной станции Куберле, куда, в соответствии с законом жанра, он вовлек и двух полицейских урядников. И "крестного отца" куберлевской "организованной преступности" начала века и коррумпированных служителей правоохранительных органов лишили урядничьих званий.
А вообще - это был лихой народ. Фамилия - Бабеев часто встречается среди победителей во всякого рода соревнований - стрельбы с лошади на скаку, джигитовки и т.д.
Есть они и в нынешнем Санкт-Петербурге. В Ростове на Дону в 70-х годах нашего века издал несколько книг о строительных материалах Дона и Кубани ученый - экономист Бабеев Виктор Константинович.
Хорунжий Яков Иванович Болдырев по меньшей мере дважды - в 1875-1877гг. и 1889-1891гг. был станичным атаманом.
Дулимовы
Андрей был георгиевским кавалером русско-японской войны, а Ивана приказ № 199 за 1909 г. называет в числе лучших в Войске Донском инструкторов-урядников, получивших денежные призы за успехи в предыдущем 1908 г.
Из персонажей современной донской истории известен ректор Донского юридического института академик Академии Гуманитарных наук Дулимов Евгений Иванович, 1942 г.р. Как гласят биографические справочники, обучался он в Ростовском государственном университете на юридическом его факультете, преподавал, работал юрисконсультом, был деканом юридического факультета Института управления, бизнеса и права. Автор нескольких книг по правовым аспектам того, что мы называем Возрождением казачества.
Иванков Петр Иванович, хорунжий, отличившийся в боях Мировой войны и получавший боевые ордена.
Ивановы
На Дону не самая распространенная фамилия.
Урядник Яков Васильевич в 1896-1898гг. был станичным атаманом Мариинской станицы.
Иван Васильевич числился по торговому обществу и был освобожден от воинской службы. Но, как выяснила проверка, никакой торговли не вел, а был частным ходатаем по всякого рода судейским кляузам в станице Аксайской. В мае 1886 г. его исключили из торгового общества и отправили служить на четыре года в первоочередной полк. Два мариинских Иванова покоятся на кладбище Сен-Женевьев де Буа под Парижем.
Александр Васильевич Иванов, 1858-1938 гг., сын дьячка, учитель, в Новочеркасское казачье юнкерское училище поступил в не юном уже возрасте 24 лет, по службе продвигался не очень быстро, но карьеру свою завершил в чине генерал-майора, выйдя в отставку в 1920 г.
Сын его Георгий Александрович Иванов, 1893-1950 гг., был героем Мировой войны. К 1916г. он имел боевые оружие, ордена Св. Владимира 4-ой степени, Св. Анны 4-ой степени, которую давали исключительно за личную храбрость, и Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. Служил он в лейб-гвардии Атаманском полку, в его составе воевал и в Гражданскую. В начале 1920г., есаулом, он командовал сотней и по приказу командования "чистил" тылы отступавшей Донской армии от всякого рода бандитов и мародеров, обиравших и убивавших беженцев, больных, раненых и отставших военнослужащих. Разбирался он с ними без особых процедурных проволочек: попался с поличным - на виселицу. Кое-какой порядок в районе Анапы он навел. Войну закончил полковником.
Урядник из дворян Яков Иванович Иванов 23 мая 1917г. был избран станичным атаманом Морозовской станицы. До этого он встречался в списках призеров на майских лагерных сборах в самом начале века.
В 1993-1994 гг. автор достаточно близко общался с одним потомком донских эмигрантов Ивановых. Но звали его уже Симо Иванежа, станицы своего деда он не знал, а в пору наших с ним встреч он был советником по культуре в правительстве Сербской Крайны, погибшей впоследствии самопровозглашенной Сербской республики на территории нынешней Хорватии. Мне довелось сопровождать его в группе деятелей Сербской диаспоры в их поездке на Терек и Дон в ноябре 1993г.
Ичевы
Фамилия от тюркского "ич", которое переводится как "внутренность", Означать это может разное. Тюркское "ич-оглан" можно перевести на русский язык как "ближний боярин", т.е. высокопоставленное и особо доверенное лицо при татарских властелинах. Но может означать и человека малообщительного, замкнутого, а может быть и горького пьяницу-одиночку. Мариинские Ичевы (а в других станицах нам они не встречались) были и есть репутации самой высокой. В 70-х годах XIX века известен есаул Иван Федорович Ичев, родоначальник дворянского рода Ичевых.
В апреле 1899 г. серебряной медалью на станиславовской ленте с надписью "за усердие" Государь Император наградил почетного станичного судью Терентия Ичева.
Писарем Управления окружного атамана 1-го Донского округа служил Федор Ичев.
Традиция эта не прервалась: канцелярией Союза казаков уже более десяти лет заведует Анатолий Георгиевич Ичев. Был он несколько лет сотрудником администрации Президента России.
Казьмины
Среди них был даже генерал - Хрисанф Львович, но, к сожалению, о нем мало чего известно. В черняевском отряде в 1876г. воевал, как мы уже говорили, войсковой старшина Евграф Михайлович Казьмин.
Канкрин
На службу в лейб-гвардии Атаманский полк 30 мая 1913г. был зачислен казак Мариинской станицы граф Иван Канкрин. Позднее его перевели в лейб-гвардии Казачий полк. В Гражданскую войну был военным следователем, дослужился до войскового старшины, ушел в эмиграцию с полком вместе, умер 17.08.1961г. в Денвере, штат Колорадо, где и похоронен.
Это далеко не единственный представитель российской аристократии в составе донского казачества, но на нем остановимся для более подробного изложения интересной эволюции этого известного аристократического рода.
Основал его еврейский раввин из германской земли Гессен по имени Канкринус. В первой трети XVIII века он порвал со своей религией, принял христианство и новое имя Людвиг. Сын его Франц Людвигович жил и служил в России, дослужился до генеральского чина и управлял соляными заведениями в Старой Руссе. Его сын Егор Францевич преуспел на поприще военного интенданта, дослужившись до высоких генеральских чинов. Служба Егора Канкрина пришлась на годы Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии в 1813 и 1814 гг. Но подлинную славу он заслужил на посту министра финансов России, где пробыл более 20 лет, начиная с 1823г. Николай Первый так ценил его, что не отпустил в отставку даже после перенесенного министром инсульта. Лишь несколько месяцев до смерти, последовавшей в 1845г., он прожил в своем роскошном особняке на нынешней набережной Кутузова, 6 в Санкт-Петербурге.
Деятельность Канкрина на посту министра финансов высоко оценивается специалистами и ныне. Он проводил последовательную протекционистскую политику (ему была подчинена и таможенная служба), способствовал развитию отечественной промышленности. Это при нем пошли в рост фабрики Гучковых, Кузнецовых, Мамонтовых, Морозовых, Прохоровых, Рябушинских и других российских предпринимателей. Канкрин добился бездефицитного бюджета, остановил инфляцию, введя в обращение серебряный рубль и жестко связанные с ним по курсу государственные кредитные билеты, заменившие обесцененные ассигнации. Внук его Иван Викторович был кишиневским губернатором. Через жену, урожденную Струкову, состоял в родстве со многими "сильными мира сего". Сестра жены была замужем за министром путей сообщения, а брат - генерал-адъютантом и начальником Главной императорской квартиры, состоя в казачьем сословии по станице Великокняжеской Войска Донского. В списках членов "Русского собрания" - организации русских националистов в 1906г. значится и Иван Викторович Канкрин, тогда действительный статский советник, камергер Двора Его Императорского Величества, живший на Фурштадтской, 52.
Графский титул был пожалован еще министру финансов Егору Францевичу.
О чем еще мечтать и грезить его правнуку? Граф, обладатель крупного состояния. Все пути открыты. Но он выбирает тернистый путь донского казака станицы Мариинской. Недаром казачат в школах учили, что: казак - есть особой Божьей Милостью отмеченный человек.
Кудиновы
Урядник Феофилакт Лазаревич, как сообщают "Донские областные ведомости", уже в 1915 г., на первом этапе Мировой войны, имел за боевые отличия два георгиевских креста и георгиевскую медаль.
Кунаковы
Фамилия происходит от слова, распространенного в тюркских языках, а через них во многих языках кавказских народов и в русском. Первоначальный смысл его: "гость" или "постоялец", хотя в русском оно означает человека, связанного дружбой с кем-то из кавказцев.
Из мариинских самым известным был Кунаков Ефим Федорович. В войне с турками в 1877-1878гг. он участвовал совсем еще молоденьким хорунжим, лет 20-ти с небольшим. На мировую войну пошел уже в генеральском чине и в возрасте около 60-ти лет. Командуя 1-ой бригадой 1-ой Донской казачьей дивизии, Кунаков 27 августа 1914г. повел своих казаков в атаку на неприятельские окопы и, овладев ими, загнал противника в болото. Донцы при этом действовали в основном холодным оружием. Кунаков был награжден почетным георгиевским оружием. В предшествующие войны оружие это называли золотым. Статус награды был очень высок: он позволял, в частности, иметь чин на ступеньку выше, чем положено по занимаемой должности. И Кунаков получил вскоре чин и погоны генерал-лейтенанта, а затем и 7-ю Донскую казачью дивизию под свое начало. С этой должности 1 (14) декабря 1917г. он ушел в отставку по болезни. Дальнейшая его судьба нам неизвестна.
Лейхтенбергский
Среди казаков были не только графы, но и герцоги, Лейхтенбергский, в частности. К сожалению, мы не знаем точно, к какой из донской станиц он был причислен, но сочли уместным рассказать о нем именно в этой главе. Дело в том, что донской казак герцог Лейхтенбергский, Николай Николаевич, 1875-1949гг., был внуком великой княгини Марии Николаевны, 1819-1876 годы, в честь которой была названа станица, равно как и Мариинский дворец в Санкт-Петербурге. Она была замужем за королевским высочеством герцогом Лейхтенбергским, Максимилианом-Евгением-Жозефом-Наполеоном, 1817-1852, в имени которого учтены его наиболее значимые предки: дед по матери - король баварский Максимилиан, отец - пасынок Наполеона принц Евгений Богарне, и царственная чета его родителей - Жозефина и Наполеон. Он был президентом Санкт-Петербургской академии художеств, его имя и ныне носит Максимилиановская больница в Санкт-Петербурге. Но в любви был несчастлив, как и его знаменитые предки. Мария еще при жизни его сошлась с красавцем графом Строгановым и имела от него детей, а после смерти принца, став, кстати, его преемницей на посту президента Академии художеств, вышла замуж за Строганова официально. Но первый ее сын - Николай, 1843-1891, генерал русской армии, отчество Максимилианович носил с полным на то основанием. Женат он был, правда, тоже не на соответствующем уровне - на разведенной дворянке незнатного рода, но император Александр III, признавая его кузеном, устроил ей титул графини Богарне.
Сын их четверть века прослужил в лейб-гвардии Атаманском и Казачьем полках, был есаулом, воевал с красными, ездил по поручению атамана Краснова в Берлин к кайзеру Вильгельму договариваться о поставках оружия и иного военного снаряжения. Уйдя в эмиграцию, он, сам неплохой музыкант, принял участие в создании ставшего знаменитым Платовского хора, и какое-то время был его руководителем.
Ореховы
Среди прочих Ореховых мы отметили двух братьев есаулов. Иван Константинович был станичным атаманом в 80-х годах XIX столетия, Николай Константинович Орехов 2-й служил в одном из донских казачьих полков, командуя сотней.
Пивоваровы
Пожалуй, это самое интересное семейство в Мариинской станице.
В 80-х годах XIX века газета "Казачий Вестник" опубликовала "Записки" уроженца Нижне-Каргальской станицы и многолетнего священника одной из ближайших к ней станиц Ведерниковской - Степана Терентьевича Пивоварова. О записках его речь пойдет далее и в этой главе, и в главе о Константиновской станице. Родился он в 1795г., и воспоминания его приходятся на первые десятилетия XIX века. Трудно даже представить что-либо более интересное и столь не похожее на все то, что написано в русской литературе о казаках. У него был брат - войсковой старшина Яков Терентьевич, умерший не позднее 1854 года. У брата сын Михаил Яковлевич, тоже войсковой старшина с 1870г., а в 1871-1876гг. начальник донской речной полиции. Должность эта, следует отметить, была почетная, что называется "хлебная", но и очень скользкая. Многие на ней пострадали.
У священника Пивоварова 5.февраля 1839г. родился внук Александр Николаевич Пивоваров, будущий донской писатель и генеалог. Двенадцати лет он поступил в Горный кадетский корпус в Петербурге. Учился лет 6 или 7 и не закончил, так как не сдал экзамена по минералогии. В корпусе были лучшие профессора и преподаватели Северной столицы. Учили, помимо наук, фехтованию, музыке, пению, танцам, рисованию. Он пел в хоре, где было много казаков, в т.ч. будущие донские знаменитости М.В. Марков, М.Ф. Тихонов и другие. Пивоваров был чемпионом в игре в лапту - русском аналоге бейсбола. Заканчивал обучение он уже в новочеркасской гимназии. В 23 года пошел служить в полк и честно "оттрубил" положенные четыре года. Потом поступил в Московский университет и окончил в 1871г. его юридический факультет со степенью кандидата прав. На русско-турецкую войну пошел добровольцем в лейб-гвардии Казачий полк, был произведен в унтер-офицеры (без малого в 40 лет), а 28 ноября 1878г. его наградили георгиевским крестом за отличие при взятии Плевны. В 40 лет был произведен в первый офицерский чин хорунжего и награжден румынским железным крестом. В 45 лет его назначили старшим адъютантом штаба Войска Донского и произвели в поручики.
В это время он уже самым серьезным образом занимался исследовательской деятельностью. В 1885 г. издает сборник 165-ти донских казачьих песен, им собранных. А в 1892 г. вышел самый известный из его трудов - прекрасно изданная книга "Донские казаки. Краткий сборник рассказов из военной жизни донцов, о их храбрости, находчивости в бою, преданности долгу и пр". Впоследствии ее переиздали еще раз. Обе книги Пивоварова и "Сборник песен" и "Донские казаки" мне довелось читать при свете керосиновой лампы долгими зимними вечерами на одном из донских хуторов - в Демкове, Тацинского района Ростовской области, в дотелевизионную еще пору начала 50-х годов ушедшего ХХ столетия.
Пика военной карьеры Пивоваров достиг в 48 лет, став есаулом и догнав своих сверстников, чье восхождение по служебной лестнице было, как правило, на редкость неторопливым. Но в 1895-м, а затем в 1898-м его дважды на трехлетние срока избирают секретарем Области Войска Донского Дворянского депутатского собрания. Он, таким образом, вошел в самый высший круг тогдашнего Донского войскового общества. Рекомендован на эту должность Пивоваров был областным предводителем дворянства в 1892-1901гг., крупнейшим коннозаводчиков и очень богатым человеком Марковым Михаилом Степановичем, из разветвленного и влиятельного дворянского рода станицы Раздорской. У них в роду произошел крайне неприятный случай. Родной дядя областного предводителя дворянства председатель войскового коммерческого суда генерал-майор Михаил Маркович Марков на старости лет увлекся историческими исследованиями, писал книгу, в рукописи отдельные части ее читали многие и отзывались чрезвычайно похвально. Но после его смерти в 1894г. рукопись эта бесследно исчезла.
Вот тогда-то и призвали самого в то время известного донского исследователя и популяризатора казачества Пивоварова на службу донскому дворянству. Более двух лет он провел в архивах и за письменным столом, составляя "Родословную книгу донского дворянства". Он изучил 7477 архивных дел, относящихся к истории 2000 донских дворянских родов. Составил 700 родословий, и 300 в черновом варианте, по разного рода причинам не доведенных до конца. Пивоваров писал в жанре, позже названном научно-популярным. Сухие генеалогические древа он оживлял живописными рассказами о наиболее ярких личностях, старинными преданиями о предках, дворянами не бывших, и т.п. Книга имела общественный резонанс. Сам Пивоваров умер на 67-м году жизни 28 июля 1906г. после длительной тяжелой болезни.
Но злой рок преследовал историков Дона и после их смерти. В 1918 г. книга исчезла. В 1930-м была найдена часть архива, с которым работал Пивоваров, но архив этот был практически в нерабочем состоянии. Пострадал от пожара, а еще больше - от его тушения.
Поликарповы
Накануне Крымской войны и незадолго до революции 1917г. представители этого рода были станичными атаманами. Михаил Александрович Поликарпов в 1917г. стал членом Донского Войскового круга, а в 1920 году ушел в эмиграцию. В его анкете в книге "Казачество", изданной в Париже в 1928 г., говорится: "Казачество - это еще не читаные страницы русской истории, а лишь перелистанные... Казаки - это отбор с высокими качествами волевого характера... нужно всю Россию приподнять до казачества, и т.д. и т.п.".
Поповы, были здесь, как и в других станицах. Филипп Гаврилович был станичным атаманом в 1892-95 гг., а затем снова был избран на трехлетие 1901-1903 гг.
Родионовы
Известный генеалог Л. Савелов составил в конце XIX века родословную мариинских Родионовых. Но мы увидели в ней серьезные изъяны. Род, а скорее - клан был обширным и разветвленным. Среди них немало было штаб - и обер- офицеров, героев различных войн, станичных и хуторских атаманов, почетных станичных судей - в полном смысле этого понятия, это была элита Мариинского станичного общества. В статье о Камышевской станице мы уже говорили, что росток от этого ветвистого генеалогического древа пошел и туда. Родной племянник мариинского станичного атамана полковника Евдокима Стефановича - Александр Петрович был избран в конце XIX в. атаманом Камышевской станицы и своих сыновей он перечислил в ее станичное общество . Один из этих сыновей - Иван Александрович стал известным российским писателем и общественным деятелем.
Родился Иван Александрович в Мариинской станице, а жил в зрелые годы в своем имении "Устье" в Новгородской губернии, в Петербурге, Новочеркасске, на исходе жизни - в Берлине. Как казак, к Мариинской станице он имеет отношение, может быть меньше, чем к Камышевской, но как писатель, здесь родившийся, он вполне заслуживает, чтобы мы о нем рассказали еще кое-что. Тем более, что на дальнейших страницах речь пойдет о неистовом Илиодоре, расстриженном иероманахе и тоже писателе, с которым Родионов был не только прекрасно знаком, но одно время и дружен, да тому же оба были ярыми и крайними русскими националистами общероссийского масштаба.
Литературная карьера Родионова развивалась успешно, стремительно даже. В 1909г. вышла его повесть "Наше преступление", а уже в следующем - 1910 году она была переиздана 5 раз. Фабула повести проста, но содержание - горькое, а по нынешним временам - актуальное не меньше, чем в те далекие годы. Три парня в 18-19 лет, допивших до предела, убивают 26-летнего крепкого хозяина и хорошего семьянина. "Народ спился, одичал, озлобился, не умеет и не хочет трудиться", - констатировал Родионов.
Желание почитать эту повесть в своей переписке за несколько недель до ухода из Ясной Поляны и смерти высказывал великий Лев Толстой. С восторгом принял ее Корней Чуковский, писавший в прессе о "появлении нового, чрезвычайно крупного таланта в русской литературе". Либеральные и радикальные издания, напротив, встретили повесть в штыки. Особенно неистовствовал "буревестник" грядущей революции Максим Горький, в письмах называя "сволочами" и самого Родионова, и тех, кто издал его повесть. Помимо полярности политической ориентации Родионова и Горького и различного понимания, происходивших в России процессов, со стороны Горького имели место и обычные зависть и ревность. Литературная критика в большинстве своем повесть Родионова ставило выше тогда - же опубликованной повести Горького "Лето".
Но литературная карьера Родионова так же стремительно и закатилась.
В 1912-м году в Петербурге, в Русском собрании Родионов выступил с докладами: "Неужели гибель?" и "Что же делать?", а затем в том же году опубликовал их отдельной книжкой "Два доклада". Вот что писал он: "Не надо быть пророком, чтобы предвидеть, что через какие-нибудь два поколения русского землевладения и русского культурного класса не будет в России. Все будет съедено и вытеснено евреем. Потомки знатных нынешних родов будут лакеями и горничными у еврейских отпрысков. Что же тогда будет с Россией и троном? Конечно, она разорвется на отдельные штаты с президентами, еврейскими ставленниками во главе. По моему глубокому убеждению - Россия гибнет от двух главных причин: еврея и алкоголя".
Он видит ситуацию практически безысходной, заявив, среди прочего, что не менее 90% всей русской печати в руках евреев и "таким образом фактически евреи являются выразителями русского общественного мнения".
Это закрыло, разумеется, для него дорогу в ту самую печать. Сохранилось свидетельство умершего в 1934г. писателя Днепровского (Шевченко), хорошо знавшего Родионова, о том, что Родионов писал, что называется "в стол", крупную вещь под названием "Тихий Дон" и, якобы, поклялся при этом, что превзойдет самого Льва Толстого.
В сводках с полей Мировой войны встречается фамилия боевого офицера командира отдельной казачьей сотни Родионова. Но судьба его в очередной раз круто изменилась. Участник знаменитого "брусиловского прорыва" он, как рассказывали впоследствии его боевые товарищи, был "выдернут" из лихой кавалерийской атаки и усажен в кресло редактора газеты возглавляемого Брусиловым Юго-Западного фронта "Армейский вестник", которая с сентября 1916г. стала выходить ежедневно и на четырех полосах. Его собственные материалы в ней были все о том же: о страшном экономическом кризисе, который надвигается, об озлоблении народа и его алкоголизации, о надвигающейся катастрофе. Единственную, пусть и призрачную альтернативу этому он видел в установлении сильной власти на местах.
В 1917-м он сидел в быховской тюрьме, как участник корниловского мятежа, уехал затем на Дон, воевал в составе Добровольческой армии, пройдя с ней Ледяной поход, а затем по предложению Петра Краснова возглавил официальную газету Всевеликого Войска Донского "Донской край". Его взгляды были сильно не по душе большинству Войскового круга, состоявшему из либералов и социалистов. Круг потребовал его отставки, в которую Иван Родионов ушел вместе с атаманом Красновым.
Рышкин Дмитрий Никанорович, урядник донской казачьей батареи. Газеты времен Мировой войны сообщают о полученных им Георгиевских крестах и медалях за боевые отличия.
Стефановы - были в их числе и офицеры, скорее всего - дворяне, но точно пока не известно: закрыты фонды Государственного Исторического архива, а родословная книга, как мы уже знаем, бесследно исчезла.
Трофимовы - эти лидировали по численности среди станичных "капиталистов"- торговых казаков. В эмиграции пользовался известностью публицист А.Н.Трофимов, но о нем крайне мало, что удалось узнать, в т.ч. и какой он станицы.
Труфанов
В 1880г. на хуторе Большом родился Сергей Труфанов, которого в начале ХХ века знала вся Россия и знали далеко за ее пределами. Он учился в Петербурге в Духовной академии и звали его по - церковному иеромонах Илиодор.
Иеромонах стал известен как страстный проповедник. На Волыни и на Ярославщине, где прошли первые годы его деятельности, народ звал Илиодора великим учителем. "Почаевский союз" - организация, идеологом которой был на Ярославщине Илиодор, имел в 1906-07гг. 1155 сельских подотделов, издавал газету "Почаевский листок", очень тогда популярную далеко за пределами Ярославщины.
Пик его деятельности пришелся на 1910-11 годы, когда Илиодор был настоятелем Троицкого монастырского подворья в Царицыне, тогда городе Саратовской губернии, а позже Сталинграде и Волгограде. Вот что вспоминает о тех годах в своей книге "Моя борьба с епископом Гермогеном и Илиодором",
напечатанной в 16 томе "Архива русской революции" в 1925г, бывший саратовский губернатор Стремоухов: "В самом городе Илиодор выстроил себе огромный монастырь, окруженный хозяйственными постройками на подобие сплошной стены... Верстах в пяти за городом стоял, так называемый, Французский завод, производивший крупные металлургические работы (впоследствии он был приобретен известным Виккерсом и обращен в пушечный). Завод этот представлял собой целый городок с пятью-шестью тысячами жителей, из которых большая часть, а в особенности женщины, были ярыми поклонниками Илиодора.
Когда мы приехали в Царицын, то полицмейстер доложил мне, что Илиодор с Французского завода ушел и, несмотря на все принятые меры, уже водворился в монастыре, куда он проник в женском платье, и собрал толпу в несколько тысяч человек. Вчера он говорил проповедь, в которой сообщал, что Государь находится в руках жидо-масонов-министров, из которых самый опасный сам Столыпин, что министров следует драть розгами, а Столыпина обязательно по средам и пятницам, чтобы он помнил постные дни и чтобы выбить из него масонский дух".
Это был март 1911г. - знаменитое "царицынское сидение" Илиодора. Стремоухов рассказывает далее: "На дворе монастыря иеромонах соорудил картонного пятисаженного дракона - "гидру революции". По окончании проповеди, он пронзал ее копьем, на подобие Георгия Победоносца и отрубал одну голову, которая за ночь вырастала...
... В галерее монастыря, по которой молящиеся проходили в церковь, был повешен портрет Льва Толстого. Илиодор... требовал, чтобы все проходившие плевали в лицо писателя - пена слюны целою лужею стекала с портрета на пол".
Затем Илиодор нанял большой пароход и с толпами поклонников, а еще более поклонниц проследовал на нем по маршруту Степана Разина, доплыв, правда, гораздо дальше - до Нижнего Новгорода. В народе ходили слухи, что Илиодор - незаконнорожденный сын императора Александра Третьего и, таким образом, сводный брат Николая Второго. Как говорит Стремоухов, писатель Родионов, приезжавший специально в Царицын для ознакомления с положением, издал целую книжку в его защиту. Речь идет, по - видимому, о "Двух докладах".
Плавание по Волге было триумфом. В Самаре губернатор и массы народа встречали Илиодора на пристани. В Нижнем губернатор пригласил к себе Илиодора и они отобедали вместе. Затем последовал приезд в Петербург, где в мае 1911г. Илиодора принимал сам император. В ту пору Илиодор дружил с Распутиным и это во многом объясняет его безнаказанность за дерзкие поступки в отношении властей. По словам Стремоухова, он просто "уел" его предшественника на посту Саратовского губернатора Татищева, публично призывая высечь его розгами и т.п. Стремоухов, заступив на этот пост и изучив обстановку, доложил Столыпину, тогдашнему главе российского правительства, на что тот произнес: "Ужасно то, что в исходных своих положениях Илиодор прав, жиды делают революцию, интеллигенция, как Панургово стадо, идет за ними, пресса также, да разве Толстой, подвергнутый им оплевыванию, не первый апостол анархизма. Но приемы, которыми он действует, и эта безнаказанность все губят и дают полное основание оппозиции говорить, что она права".
Но затем Илиодор и Распутин рассорились и донской казак на пару с епископом Гермогеном, его покровителем, решили кастрировать "святого старца". Но что-то у них не склеилось и расправы не произошло. Преследования за попытку, однако, последовали. Гермогена лишили епископской кафедры, а Илиодора расстригли из иеромонахов. Он какое-то время скрывался в столице, главным образом на квартире доктора тибетской медицины Бадмаева, а затем бежал на Дон в свою Мариинскую станицу. На Дону он предпринимал попытки выстроить где-то в юрте Мариинской станицы "Новую Галилею" с "Храмом Солнца" в центре. Но затея эта поддержки не получила. Скорее всего, в первую очередь потому, что он, все-таки, был свой - местный, а в своей среде у казаков существовала строгая родовая иерархия. Будь за его плечами 3-4 поколения, хотя бы, авторитетных и заслуженных предков, то его, по меньшей мере, внимательно выслушали бы.
Вскоре Труфанов отрекся от своих прежних взглядов, проклял всякую власть - и духовную и светскую и даже стал проповедовать учение Льва Толстого.
Потом он бежал в Швецию, оттуда в США. Там он продал посвященную Распутину и распутинщине книгу "Святой черт" одновременно трем крупным газетам, что повлекло за собой большой скандал.
Писательские опыт и навыки у него уже были до этой написанной им книжки. Так, в 1907г. в Одессе он издал книгу "Правда о Союзе русского народа, Союзе русских людей и других монархических партиях".
То, что это произошло в Одессе, случайным не было. Среди жителей города было очень много евреев и взаимоотношения с властью и движениями, ее поддерживающими, были исключительно тяжелыми. Силовые структуры власти, среди прочего, здесь были представлены казаками 8-го Донского казачьего полка, среди которых были жертвы, понесенные при исполнении ими своих служебных функций.
Не удивительно, что именно здесь была организована провокаторская организация под названием "Дружина союза русского народа", ходившая в казачьем обличье. Во главе ее стоял наказный атаман - некто Д.Н. Черников, служивший в городской управе и требовавший называть себя по псевдониму Ермак. В дружине было 6 сотен (как в строевом казачьем полку того времени) по 50-60 человек в каждой. Четвертая сотня звалась, например, "Злобной". Сотенные атаманы тоже имели псевдонимы - Минин, Платов, Витязь и т.п. Проку от этих "злобных" сотен было - ноль, но шуму и грязи более чем нужно. Хватало, чтобы на головы обывателей обрушивать тысячами всякого рода "страшилки" о казаках-опричниках и заплечных дел мастерах. Тогда как реальные ужасы и десятки миллионов человеческих смертей произрастали на все последующее столетие совсем из других почв.
После скандала в США Труфанову пришлось вернуться в Петроград, к тому времени уже революционный, где он успешно издал своего "Святого черта".
В 1918г. он на Дону, где помогает устанавливать советскую власть и расстреливать священнослужителей. Но вскоре Труфанов разошелся и с Советами, убежав с семьей в Прибалтику. Там он заявил, что Дзержинский лично принудил его к участию в репрессиях.
Последний раз он подавал о себе знать в 1934г., когда издававшаяся в Румынии газета "Наша Речь" опубликовала его рассказ о том, что в 1919г. в Кремле Дзержинский в собственном кабинете демонстрировал ему заспиртованную голову Николая II. Умер он в 1952 г.
Фроловы
В революционных 1905-1906 годах станичным атаманом был урядник Николай Яковлевич Фролов.
Харланов Петр Лаврентьевич, урядник тоже, атаманствовал в станице в 80-х годах XIX века.
Хохлачевы. Это очень большой род, скорее - несколько под одной фамилией.
При штурме Карса в 1807г. отличился есаул Степан Артемьевич.
Казак Атаманского полка Иван Кузьмич, 1811 года призыва, за боевые отличия в 1812г. стал урядником, а за "битву народов" при Лейпциге 4-6 октября 1813 года - получил офицерский чин хорунжего.
В станичных атаманах были Хохлачевы: в 70-х годах - сотник Казьма Иванович, в 1906-1909гг. - хорунжий Тимофей Васильевич, в 1913-1914гг.- есаул Василий Тимофеевич



КАРГАЛЬСКОЕ СТАНИЧНОЕ ОБЩЕСТВО


Территория - 381 кв. км, население - 6,8 тысяч человек.
В состав общества входили хутора: Есырев (или Ясырев) - по реке Солоной на левобережье Дона; Карповский - на правобережье Дона; Лазновский - на правобережье Дона, ныне станица Лозновская; Потаповский - на левобережье Дона; Рынок или Рынковский - на правобережье Дона, ныне Рынок - Каргальский; Фроловский - на реке Сал.
Прозвище станичников было "гуси", что интересно, так как по одной из этимологических версий само слово "казак" означает "каз ак", т.е. "гусь белый", в переводе с тюркских языков. Хотя само название станицы этому, вроде бы, противоречит: "карга" - это "ворона", а они, как известно, белыми бывают в исключительных случаях.
Но этому есть объяснение. Существовавший с конца XVI века, как минимум, городок звался Верхние Каргалы, что означало его географическое положение выше по течению Дона более, вероятно, старого городка, который звался просто Каргалы. Со временем он утратил свой станичный статус и стал хутором Мариинской станицы. А Верхнекаргальскую станицу, как она официально именовалась еще в начале ХХ века, буквально за считанные годы перед революцией 1917г. стали именовать просто Каргальской, в каком качестве она пребывает и по нынешний день.
Станица всегда была одним из виднейших религиозных центров Земли донских казаков, но не Римом или Меккой местного масштаба, а скорее их антиподом - центром религиозного диссидентства. Так во время Религиозной войны на Дону в 1689 году 40 казаков из Верхних Каргал ушли в армию религиозных протестантов Маноцкова.
Но если говорить о событиях в истории станицы более ярких и запоминающихся, то, разумеется, на первом плане очень непростые взаимоотношения со Степью.
Нередкими были набеги на станицу. Летом 1737г., когда уничтожен, был Кумшацкий городок, и в окрестностях Верхних Каргал пошарпали налетчики, захватив и уведя в неволю 25 женщин и детей.
15 августа 1738г. добычи искали уже закубанские черкесы. Но внезапности у них не получилось. Мужчины, за очень малым исключением, были на войне в Крыму с Ласси и под Очаковым с Минихом во главе. Но в станицах и женщины умели обращаться с оружием ничуть не хуже. Переодетые в мужские одежды, они и казаки-малолетки моложе 15 лет держали оборону на защитном валу, отстреливаясь от набегавших джигитов из "лиц кавказской национальности". Возглавлял оборону станичный священник, который лично наводил пушки и командовал женскими орудийными расчетами.
Едва ли не единственный в станице мужчина боеспособного возраста по имени Илья поскакал за подмогой. Его преследовали, почти догнали и убили под ним лошадь, но он перескочил на другую и ушел от погони, отстреливаясь на скаку. У озера Бакланьего он нашел недавно назначенного войскового атамана Данилу Ефремова, который находился там с резервным отрядом казаков как раз на случай нападения на станицы. Такой поворот событий был крайне неприятным "сюрпризом" для кавказцев - они никак не ожидали подобного. Это была новинка в казачьей практике, предусмотренная планами Военной коллегии, которую тогда возглавлял генерал-фельдмаршал Бурхард-Кристоф Миних, полунемец - полудатчанин, нанятый на русскую службу при Петре Великом. Миних извлек урок из трагических для донских станиц событий лета предыдущего года. Казаки Ефремова ударили на налетчиков. Застигнутые врасплох искатели удачи из закубанских ущелий попытались было оказать сопротивление, но оно перешло в ожесточенную резню, где казакам, разумеется, помогал и фактор "родных стен" и преимущество внезапности удара. Кавказцы бросились в бегство и до 1000 из них было при этом перебито или утонуло в Дону. Резня была столь ужасной, что вида ее не смог перенести атаман Ефремов, выдающийся дипломат, но, похоже, не боец. По сохранившимся воспоминаниям участников событий, дошедших до нас благодаря донскому священнику Пивоварову, Ефремов сильно перепугался и в состоянии прострации отсиживался во время этой резни на мельнице, в обществе старухи-казачки, которая время от времени ударяла его мокрой тряпкой по лысине, чтобы привести в чувство.
Потомки храброго казака Ильи носили Фамилию Ильины. Это был очень разветвленный и достаточно известный род, давший немало храбрых и толковых офицеров и генералов. Но жили они большей частью в окружной Константиновской станице.
Казаки несли немалые потери в войнах, которые для них не прекращались практически никогда до середины 60-х годов XIX века. Население, тем не менее, росло, и достаточно высокими темпами. Отчего это происходило, красноречиво говорят документы: так 21.11.1745г. канцлер Российской Империи (глава правительства) Бестужев-Рюмин пишет на Дон: "О ясыре, отбитом у купцов татар, турок и армян, которые, купив их у калмыков, вели перепродавать дальше: ... которые похотят тут - крещеные на казацких, а некрещеные на базовых татарских вдовах и девках жениться и вы им поверите, что они на Кубань не уйдут, можете их оставить у себя, а прочих всех... по две копейки каждому на день и подводу без излишеств, на скольких оных уместить будет возможно ... в надлежащие места разосланы будут... которые из них на Дону оставлены, будут, о том сюда в коллегию иностранных дел репортовать, с приложением верных именных реестров, да и впредь ... ясыри ... не пропускать и удерживать".
Масштабы этого явления были достаточно велики. Мы помним, что в 1736г. Дондук-Омбо увел с Кубани 10000 пленных, доля донских казаков, вероятно, была меньше, так как их самих было значительно меньше, чем калмыков, но все равно счет шел на тысячи человек. В 1783г. по окончании войны с ногайцами командующий генерал Суворов передал донским казакам их долю добычи, где помимо 30000 лошадей, 40000 голов крупного рогатого скота, 200000 овец было и 4000 пленных ногайцев.
Судьба их складывалась по-разному. Некоторых родичи выкупали обратно. Детишек разбирали по семьям, особенно бездетные казаки, и они вырастали полноправными казаками, нося фамилии приемных родителей. Очень известен был на Верхнем Дону дворянский род Астаховых от такого пленника, например.
Женщины очень часто шли в услужение в богатые казачьи дома и донской говор не знал слова "горничная", так как его заменяла "ясырка". Вряд ли их участь была тяжелой. У низовых казаков, где и была основная масса богатых станичников, до первой трети XIX века бытовой язык был татарским и кухня практически не отличалась, разве что казаки и казачки, в отличие от мусульман-ногайцев охотно пили вино и делали это, если не было войны, с утра до вечера. Носило это характер пышных застолий с тостами за всех присутствующих, их родителей, их родственников и хороших знакомых, но за каждого в отдельности. Все, разумеется, с песнями и буйными плясками. Пили они слабое виноградное вино, типа шампанского, так что выпить могли много, но, провожая гостей, обязательно давали несколько стопок чего-нибудь "сногсшибательного". Считалось неприличным, если гости уходили и у них при этом не подкашивались ноги. Следует отметить, что и в отсутствие мужей богатые казачки занимались этим же самым, но уже в обществе ясырок, да где-то и ясырей, вероятно. Нравы строгими не были и нередко, вернувшись из похода через два-три года, казачий какой-нибудь полковник обнаруживал, что его семейство, тем не менее, прибавилось за это время на пару-тройку малых деток, из которых один мог быть сыном или дочерью пленного турка, другой - шведа, а третий и вовсе от проезжего еврея. Но далеко не во всех казачьих семьях была надобность в горничных, да и с производством детишек успешно справлялись в отсутствие мужей - свекры, бытовал и такой обычай, отчего в гражданскую войну 1918-1920 гг. красные казаки, в основном молодежь, встретившись с белыми, из более зрелых, как правило, возрастов, кричали им обидное: "Снохачи!" и норовили "отвязать котелок" (отрубить голову, на казачьем сленге) даже родному отцу, если тот попадался навстречу.
Так вот, когда размер ясыря был значителен, часть селили компактными группами и они постепенно, через два-три поколения врастали в казачью среду. Отчего, вероятно, произошло и название хутора Ясырев, Каргальской станицы. Вообще, казаки задонских хуторов станиц 1-го Донского округа, о котором речь идет в этих главах, и по сей день имеют зачастую калмыковатую или татарскую внешность. Здесь, как правило, ясырь и расселяли, когда угроза нападений с этой стороны стала исчезать, а бежать в эту сторону означало лишь искать не самых приятных приключений.
Отсюда и религиозные воззрения донских казаков, которые далеко не всегда были этакими эталонными приверженцами ортодоксального Православия, как иногда пытаются представить это теперь.
Здесь уместно будет, видимо, привести достаточно обширные цитаты из 1-го тома сочинений историка религии А.П. Щапова, изданного в Санкт-Петербурге в 1906г., где он, в свою очередь, обращается к многочисленным источникам, пытаясь дать максимально полную картину и причины столь непростого явления, как русские раскол и сектантство. Приводит он интересные документы, во многом опровергающие официальную версию о происхождении донских казаков в основном от беглых русских. Так он цитирует донесение царю от 1646г.: "... вольные люди, которые посланы, были на Дон, и на дорогу получили казенное денежное жалование, начали убегать с Дону, а вольные люди прибору ключника Василия Угрюмова побежали мало не все и на тех беглецов смотря, бегут и иные вольные люди разных городов беспрестанно... да с Дону же бежали шацкие и тамбовские новоприборные люди с сотниками и с товарищами, а, сговорившись между собою, подняв знамена, с Дону от войска пошли" (Дополнения к Актам историческим. Том IV. № 90).
Этнический облик казака, по Щапову, выглядит несколько иначе, чем у русаков: "Та огромная масса русского православного населения, которая была ничто иное, как давно обруселая чудь, меря, мордва или состояла из обруселых чухонцев, черемис, вотяков и пр., в XVII и XVIII веках далеко не вся отстала от старого финского шаманства. Кроме финских племен, славяно-русское племя смешивалось еще мало-помалу с тюрко-татарскими племенами. Особенно в южнорусском казачестве много было примеси татарской и турецкой крови. О донских казаках еще Котошихин заметил: "Люди они породой москвичи и новокрещеные татары. Донские казаки доставляли себе жен по татарскому обычаю, увозом от своих соседей-татар, смешиваясь с последними и составляли одно общество. Большая часть донских казаков имеет вид, смешанный с русским и татарским, без сомнения, от матерей или праматерей татарок" (Дополнения к историческим Актам. VIII. № 80. Акты, относящиеся до обращения в христианскую веру татар.).
В этой синкретической среде не могло не появиться каких-то религиозных воззрений, весьма далеких от официального Православия.
Щапов пишет далее: "Под влиянием таких-то "турчанинов родом" или турецких раскольников, гребенских и запорожских казаков, - секта божьих людей и хлыстов, в южной и юго-восточной Украине России, получила сначала довольно явственный тюрко-татарский казачий оттенок. В состав ее общества вошло немало турецких и татарских родов казаков запорожских и донских; потому что эти казаки, из среды которых вышли турецкие хлысты, были большей частью турецкого и татарского происхождения. "Черкасы, или запорожцы, - говорит Коллинс, - татарского племени" (Русский вестник. 1841г. №№ 8 и 9).
Что из себя представляла секта хлыстов, можно судить из сведений, почерпнутых в "Полном Собрании Законов", IX томе их, за 1731 год, под № 6613: "... после богослужебных собраний, где происходили пляски, еретики редко расходились по домам этих собраний, в которых устроено было множество кроватей для приходивших на моление: здесь мужчины и женщины предавались гнусному разврату".
Но хлысты это, все-таки, экзотика и крайность. Более характерно и более умеренно иное из "Умственных направлений русского раскола" (так называется данная книга А.П. Щапова), о котором он пишет на стр. 586 все того же 1-го тома своих сочинений: "... или вот другое, не менее оригинальное учение, возникшее в среде простого народа, именно так называемое НЕМОЛЯЦКОЕ учение, распространенное, в 30-х годах, донским казаком Гавриилом Зиминым. В этом учении преимущественно выразилось... своеобразное... размашистое вольнодумство казачьих умов. Так как в этнологический состав донского казачьего войска вошло много родов калмыцких, татарских и турецких, то и неудивительно, что на этой этнологической почве возникло такое хладнокровное отрицание всех церковных и гражданских учреждений в России, какие представляет учение "немоляков". По их мнению, с 1666г. будто бы Богослужебное моление прекратилось и настало время умного поучения и ума делания". Даже церкви - это просто дома. Посты и праздники - отвергают, пищу едят всякую, не разбирая - постная или скоромная. Брак заключают по обоюдному соглашению и с разрешения родителей, но без всяких чиноположений и молитв. "Умерший есть труп". Умерших хоронят предельно просто - без всяких пений и молитвословий. Второе пришествие Христово, страшный суд, рай и ад отрицают. Присягу отвергают, государственную службы считают для себя неприемлемой, но по принуждению допускают. Уклоняются от точного исполнения гражданских законов".
Что здесь сказать? Создается впечатление, что большая часть российских, бывших советских граждан исповедует ныне как раз это "немоляцкое" учение донского казака Зимина.
Существовала, конечно, в Верхних Каргалах и православная Богоявленская церковь, в которой как ценнейшую реликвию хранили потир серебряный с надписью: "Дар Волжского войска войскового атамана Макара Персидскова". Сами Персидсковы из Цимлянской станицы, но Савельевы - другой видный род волжских казаков, переселенных на Волгу с Дона по Указу Петра Великого, был, вероятно, из Верхних Каргал.
Старообрядцев и сектантов в совокупности в первой половине XIX века в станице, как и на Дону вообще, было преобладающее большинство.
В ту пору в России возникло по инициативе властей направление Единоверия, когда и старообрядцы, и ортодоксальные православные могли отправлять свои религиозные потребности в одних храмах, но со своими особенностями в обрядности: одни с двоеперстием, другие с троеперстием, одни ходя вокруг аналоя "по солнцу", другие - "встреч солнца", и т.д., и т.п. Центром единоверия на Дону стали Верхние Каргалы.
В 1836г. в станице был выстроен молитвенный дом. В 1840г. сотник Андрей Васильевич Каргальсков получил доверенность от 1363 жителей станицы (625 м.п. и 738 ж. п.). Присланный от епархии с проверкой протоиерей Салтыков насчитал только 713 (351 м.п. и 362 ж.п.) в 120 дворах. Но зато он нашел в соседних Романовской - 121 (63+58) в 18 дворах и Камышовской - 108 (59+49), тоже в 18 дворах. В общей сложности в трех станицах изъявили желание присоединиться к единоверию 942 человека (473 м.п. и 469 ж.п.) - в 156 дворах.
Старообрядцев всего в 1840г. было показано: в Каргальской - 551 м.п. и 603 ж.п.; Романовской - 200 м.п. и 294 ж.п.; Камышовской - 238 м.п. и 306 ж.п.
К единоверию присоединились: Войсковой старшина Ларион Рышкин - 78 лет, подполковница Параскева Рышкина - 60 лет, хорунжий Артем Харитонов, есаул Федор Савельев.
Пастырем себе избрали казака Василия Никитича Кузнецова, 1799 года рождения. В сентябре 1841г. епархия его утвердила. Причетниками были казаки Митрофан Григорьевич Денисов - 24 лет, Василий Петрович Павлов - 19 лет.
В декабре 1841г. в деревянном молитвенном доме Александра Невского уже состоялось Богослужение. Однако вскоре начались распри. Писали жалобы на священника, что "алчен", "непомерную плату вымогает за исполнение мирских треб", на причетника Денисова, что пьяница.
В феврале 1844г. есаул Федор Савельев и сотник Андрей Каргальсков отправили Войсковому атаману формальный донос:
Кузнецов с церковным старостой ругается до неприличия из-за денег площадными словами; недоплачивал половину жалования причетникам, свою паству публично называет бессмысленным и заблудшим скотом.
Тем не менее, Кузнецов продержался до 1872 г., когда был отстранен с запрещением священнослужения. Он уехал в Великокняжескую (или Атаманскую) к зятю и, по сообщениям оттуда, вел себя смирно.
Церковь же, которая 17 марта 1862г. в 9 часов утра неизвестно от чего сгорела, была кое-как восстановлена, но пребывала в страшном запустении.
По правую сторону Дона были хутора Лозной, Рынок и Карпов, Верхне-Каргальской станицы, и Лозной и Рынок, Романовской, рядом с одноименными. Население их было почти все - старообрядцы, а в Лозном - все, около 100 дворов.
В 1879г. 61 человек из Лозного создали единоверческий приход и выбрали священника казака Федора Ивановича Орехова, 42 лет, женатого, имевшего 4-х детей от 1-го до 13 лет, сына священника.
18.09.1880 года им разрешили построить церковь. В 1881г. - Петропавловская церковь была поставлена.
В Каргальской - в 1874г. были избраны попечители есаул Леонтий Андреевич Каргальсков и хорунжий Козьма Савельев.
В 1875г. Савельев и Алаухов начали строить новую Александра Невского церковь. Она обошлась в 1000 рублей и была достроена в 1877 году.
Единоверие оказалось, как и предполагали идеологи созидания этой конфессиональной конструкции, мостиком, по которому пошел переход из старообрядчества в ортодоксальное Православие.
Так "Донские епархиальные ведомости" за 1890г. среди сообщений о переходе прихожан единоверческих церквей в Православие за минувший 1889г. приводят сведения и о том, что: Алаухова, Гладковы, Грачева, Дулимов, Елисеева, Епихины, Зимины - Александр Казьмич, Павел Иванович, Михаил Павлович и Андрей Михайлович, Зинцовы, Казьмина, Князевы, Кольцов, Морозов, Ореховы, Рабичева, Рышкин, Семенцев, Фетисов, Харитоновы и Чувакова покинули приход единоверческой церкви Святых Апостолов Петра и Павла хутора Лазнова, Верхнекаргальской станицы и присоединились к Православию.
Те же "Донские епархиальные ведомости" дают сведения о том, что в следующем 1890-м году в Православие переходят Зимина, Зинцовы, Ирина Федоровна Калашникова, Илларион Илларионович Крошнев, Кузнецовы, Ермолай Яковлевич Поволокин, Ф.А. Родионов, М.Ф. Рышкина, Евстрат Яковлевич Уваров, Харитоновы, Евдокия Ивановна Чувакова, Чювастин.
Мы уже говорили в одной из предыдущих глав о станичном обычае изгнания провинившихся в таких нехороших делах, как конокрадство, кражи со взломом, и т.п. Утеснение прав обществ, неуклонно проводившееся со времен Петра Первого, коснулось и остракизма (так подобная правовая норма именовалась в Древней Греции, а иного наименования ее с тех пор, как кажется, не придумали).
19 января (ст. стиль) 1904г. император Николай Второй своим указом восстановил права исключенным из Верхнекаргальского станичного общества Филимону Волконогову и Артемию Донецкову, совершившим какие-то тяжкие прегрешения, но отбывшим наказание, назначенное им по суду. Станичники не допускали их к участию в жизни общества и чтобы решить этот вопрос, понадобились рассмотрение этого дела в высшей судебной инстанции России - Сенате и указ императора.
Из наиболее примечательных казачьих семей:
Алауховы
Очень приличная семья, одного упоминали в связи со строительством храма, другой был почетным станичным судьей (на Дону это был суд 2-ой инстанции, куда выбирали зрелого возраста казаков с безупречной репутацией). Однако грянула революция, а за ней гражданская война. Николай Алаухов ушел воевать за красных в отряде из 160 казаков Цымлянской, Кумшацкой, Романовской и Каргальской станиц. В дивизии Думенко он командовал отдельным дивизионом, Буденный, сменив Думенко, повысил Алаухова до командира полка. Как-то в бою Николай Алаухов встретил своего родного отца, воевавшего по другую сторону фронта, и "отвязал отцу котелок", зарубив собственноручно в рукопашной схватке.
Гражданская война не обошла стороной эти края. Так, 6 (19) июня 1918г. речной десантный отряд на пароходах "Новочеркаск" и "Донец" в составе Каменского полка - 2000 штыков и конной сотни под общим командованием полковника Дубовского освободил Каргальскую и Романовскую станицы от красных и помог Цымлянской, Нижнекурмоярской и Потемкинской станицам овладеть всем левым берегом Дона.
Белоградовы
Гражданская война продолжалась и в 1941-1945гг. В составе 102 казачьего полка, воевавшего в составе вермахта, знаменосцем был К.Н. Белоградов, 50 лет, 12 лет проведший в лагерях и потерявший там двух родных братьев и четырех сыновей.
Болдыревы
Чрезвычайно распространенная на Дону фамилия. В Верхнекаргальской - Иосиф Иванович был первым церковным старой вновь возведенного в 1843 году единоверческого храма.
Бурлаковы
В конце XIX столетия несколько раз на 3-х летие избирался станичным атаманом хорунжий Павел Ильич Бурлаков. В этом качестве в документах он встречался автору под 1885-м, 1891-м, 1897-м, 1899-м (когда он был избран в последний раз) годами
Герасимовы. Урядник Василий Иванович был станичным атаманом в 1908-1913гг.
Дулимовы
Урядник Михаил Дулимов как раз и сменил Герасимова, будучи избран атаманом 20.11.1913г.
Зимины
Они достаточно часто встречались в тексте. Добавим, что хуторской атаман хутора Лазного отставной урядник Михаил Зимин был императорским указом награжден серебряной медалью на станиславовой ленте.
Каргальсковы или Каргальские (одних и тех же писали и так, и этак). Фамилия, скорее всего, связана с их происхождением из Нижне-Каргальской (в быту просто - Каргалы) станицы, утратившей свой статус и вошедшей хутором в Мариинскую станицу. Род старинный, очень заслуженный и очень разветвленный.
Еще 3 марта 1749г. деньгами и ценными подарками императрицей Елизаветой Петровной был награжден атаман легкой станицы (своего рода фельдегерьская служба, пять раз в году ездившая с Дона в столицу России и обратно, доставляя правительственную почту и т.п.). Андрей Каргальский "за службу с 1714 года и за подвиги под Хотином, где он много брал языков разных". В войне с турками в 1809г. отличился хорунжий Каргальсков, отбивший у противника знамя и пушку. Известный нам уже как поборник единоверия, сотник Андрей Васильевич был героем войны 1812г. и заграничного похода. В 1811г. он рядовой казак, в 1812г. - урядник и георгиевский кавалер за храбрость, в 1813 - получил офицерский чин хорунжего, в 1814 - ранен и получает орден Святой Анны IV степени за храбрость.
Сын его есаул Леонтий Андреевич в 60-х годах XIX века был станичным атаманом, а с 1874г. попечителем церкви Александра Невского. Уже его сын - Николай Леонтьевич, по меньшей мере трижды, избирался станичным атаманом на трехлетние сроки. В первый раз еще хорунжием он сменил в этой должности отца на срок 1869-1871г. В 1880-1882гг. он атаманствовал войсковым старшиной, а в конце XIX и начале XX столетий - отставным полковником, побывал в этом качестве под судом. Полковниками были его старший брат Иван Леонтьевич и сын Александр Николаевич (накануне и в начале мировой войны командовал 13-м донским казачьим полком). Полковник Степан Васильевич Каргальсков был почетным блюстителем Верхнекаргальского приходского училища, а его сын Андроник Степанович в начале века окружным предводителем дворянства.
В станичных атаманах ходил урядник Артемий Дмитриевич Каргальский, сменивший хорунжего Николая Леонтьевича Каргальског в 70-х годах. А также Фома Федорович Каргальский, менявший уже Артемия Дмитриевича Каргальского на 1875-1877гг. Затем его избирали еще, в последний раз в 1907 году, но в августе того же года был уволен из-за болезни.
Самым известным казаком из этого рода стал Георгий Дмитриевич Каргальский, 1885-1954гг., офицер лейб-гвардии Атаманского полка, в гражданскую войну командовал конными дивизиями во время рейдов Секретева и Мамонтова.
Были и есть Каргальские простого, но гордого звания "казак", без дворянских регалий.
После Великой Отечественной войны был известен как передовой тракторист фронтовик Валентин Каргальсков. На Ижорском заводе в Колпино работал большой знаток казачьего фольклора из этого казачьего рода станицы Каргальской. Живут ныне Каргальские и в эмиграции, в Канаде, в частности.
Косовы
В наши дни в казачьем общественном движении на Дону весьма приметна фигура Петра Севастьяновича Косова, идеолога Союза казаков Дона с начала 90-х годов, а затем советника президента Ингушетии Руслана Аушева. Он, кажется, из Ясырева родом. Происхождение фамилии, на Дону весьма распространенной, может быть и от особенностей зрения кого-то из предков, но, возможно, связано с названием одного из ногайских родовых подразделений "кос". У караногайцев существовал в начале века аул "Кос-тамга", может и сейчас существует. В документах эпохи гражданской войны на Дону в начале XVIII века говорится, что "... июня де в 8-й день вор Кондрашка Булавин послал от себя на Кубань Черкасской станицы болдыря Василия Косова". "Болдырями" на Дону звали казаков от смешанных браков с ногайцами.
Кузнецовы
Из дворянских семей известны были Кузнецовы. Впрочем, как и везде на Дону, не только дворяне. Урядник Артемий Тимофеевич Кузнецов был станичным атаманом в 1878г. Урядник Петр Кузнецов был станичным казначеем при атамане Николае Каргальском и в марте 1899г. их судили, но оправдали.
Кухтины
Эти выделялись коммерческой жилкой и тягой к образованию. Среди них были торговые казаки (в станице их вообще было немало: в 1870 году - 53 человека из 1000 по Дону всего), а один дослужился до председателя Ставропольской губернской земской управы.
Рышкины
В главе о Романовской станице нам встречался 67-летний старшина Илья Рышкин, организовавший успешное преследование степных хищников, ограбивших эту станицу. Он отвечал за оборону всего этого участка Дона. Фамилия эта нередко встречается в документах, да и не только в них. Имя хорунжего Константина Рышкина, из полка Иловайского II-го, умершего от ран, полученных 24.08.1812гг., было высечено на памятных досках Храма Христа Спасителя в Москве.
В 1554 году казачьи атаманы Федор Рышкин и Федор Павлов разгромили Астраханское царство, после чего, в 1556г. оно, практически без сопротивления, вошло в состав России. Имел ли тот Рышкин отношение к Рышкиным из Каргальской станицы - можно только предполагать. Ермак, который действовал в тех местах несколько позже, был родом из соседнего Кагальницкого городка, Рышкин вполне мог быть из Верхних Каргал.
Савельевы
Их много было в этой и соседних станицах, но родня ли все они - Бог весть? Во время религиозной войны 1688-1689гг. речной десантной операцией, столь характерной для этих мест, против сторонников раскола, пришедших с их убежища на реке Куме, руководил старшина Абросим Савельев.
В 70-х годах XVIII века среди казаков, переселенных с Дона по указу Петра Первого в 1722г. на Волгу, а в описываемый период в два приема - в 1771 и 1777гг. с Волги на Терек, были заметны два брата - Дмитрий и Иван Дмитриевичи Савельевы. Один руководил переселением, но сам переселяться не стал на Кавказ (как это сделали и все Персидсковы - самый видный род волжского казачества), вернувшись в состав донского казачества.
Брат его Иван на Кавказе очень прославился, став генералом и героем терского казачества.
Он командовал Моздокским полком, который состоял из пяти станиц. В июне 1774г., когда большая часть казаков была в походе, на только что отстроенные станицы налетели крымские татары во главе со 2-м лицом в Крымском ханстве - калгой (главнокомандующим) и союзные им тогда кабардинцы. Четыре станицы уничтожили, но население укрылось в пятой - Наурской. Оборону держали женщины под командой Савельева. В один из приступов, который нападающие предприняли в обеденное время, казачки вылили им на головы только что закипевшие щи. Удачно пальнул из пушки канонир Перепорх, убив любимого племянника калги. Во время штурма погиб и кабардинский князь Кагока Татарханов. Осада была снята, налетчики ушли, а день 11 июня вплоть до самой революции 1917г. в станице отмечался как "бабий" праздник в честь одержанной ими победы.
Среди верхнекаргальских Савельевых были и офицеры, и станичный атаман в 70-х годах XIX века - урядник Казьма Власьевич.
Коль скоро в этой главе зашла речь о боевых подвигах казачек, то нелишне будет привести здесь одно интересное наблюдение, сделанное в середине XIX века кавалерийским генералом А. Пистолькорсом в его книге "Записка о значении русской конницы", изданной в 1871г. в Ташкенте. Он описывает виденные им "забавные и смелые игры", происходившие в терских казачьих станицах в последние дни масленицы: "Пользуясь первыми весенними днями, все казачьи девушки, пестрыми хороводами, вооруженные длинными вербовыми хлыстами в два или три аршина длины, выходят за станицу в чистое поле, и, разделившись на отдельные группы, громкими шутками вызывают и дразнят казаков, которые верхами, на убранных лошадях разъезжают на некотором от них отдалении. Вызванный такими шутками на ратоборство казак, подбирает себе двух или трех товарищей, надвинув на глаза папаху и, пригнувшись к седлу, щелкает плетью и с размаху кидается на толпу девушек, которые, махая руками с криками бросаются им на встречу, пугая лошадей и нанося длинными хлыстами удары им и всадникам. Испуганные кони фыркают, бросаются в сторону, и так круто поворачиваются иногда, что многие падают и платят увечьем за подобные шутки. Большинство лошадей даже совершенно не подходят к хороводам, и седоки их, осыпанные насмешками и комками грязи, сконфуженные, ускакивают в поле. Редкий молодец-казак, на лихом скакуне, прорывает девичий строй, и то, как я заметил, вследствие измены двух или трех девушек, плененных его молодчеством, которые первые разрывают ряды и, пускаясь в бегство, увлекают в него и прочих. Тогда, в награду за свою смелость, казак имеет право сколько угодно целовать каждую девушку из разбитого им хоровода; а иногда, подхватывая на свое седло какую-нибудь красавицу, как пленницу, мчится с него, в виду восторженной публики и отвозит ее домой в станицу".
Хоть здесь говорится о терских казаках, но примерно также это обстояло и у других, донских в том числе. Девушки, как видим, были равноправными участницами достаточно рискованных боевых игр.
Семенкины
Их было немало среди торговых казаков. В 1886-1888гг. станичным атаманом был урядник Макар Афанасьевич Семенкин.
Харитоновы
На памятных досках Храма Христа Спасителя в Москве было высечено имя хорунжего Якова Харитонова, полка Комиссарова, умершего от ран, полученных в том же бою 24.08.1812г., что и Рышкин, о котором мы говорили выше.
11.12.1900г. станичным атаманом был избран урядник Василий Харитонов. Он пробыл в этой должности два трехлетних срока и заслужил от Государя Императора серебряную медаль на аннинской ленте.




Сайт управляется системой uCoz