ЗЕМСКИЙ СОБОР  

Русская земля после продолжительной и страшной смуты наконец-то была очищена от иноземных завоевателей, но положение ее было глубоко безотрадное. Действительность походила на кошмарный сон. На Руси все рухнуло, все развалилось. Не только города и села дымились в развалинах, не только были осквернены алтари и храмы, но даже самые души русских людей поддались общему развалу, смердели ненавистью, злобой, развратом нравственным и политическим. Бояре и дворяне, забыв о родине, искусились в изменах и предательствах; московская чернь привыкла к своевольству и уличным бунтам; народ, не имея власти, которая поддерживала бы порядок, необходимый для мирной трудовой жизни, разбегался от своих пепелищ куда глаза глядят, и приобретал разбойничьи навыки, принимал звериный нрав и обычай, шел громить боярские усадьбы, грабить города и села.
Да и как могло быть иначе? Везде бродили шайки своих и чужеземных разбойников. Вся Русь разграблялась. Жизнь и достояние каждого висели на волоске и зависели от множества случайностей.
Защиты, суда и расправы искать было негде. Поэтому, чтобы самому не быть ограбленному, надо было грабить, чтобы самому не быть убитому — надо было убивать других. Кто был силен и дерзок, тот выигрывал, слабый и кроткий вынужден был страдать и терпеть. И в общем никто в тогдашней Руси не только не мог спокойно отдаться мирному труду, но и поручиться за свою безопасность и за безопасность своих близких ни на один час.
Предстояло тяжкое дело устроения земли. Для этого в первую голову надо было найти матку, вокруг которой мог бы собраться рой и начать свою трудовую порядливую мирную жизнь. Нужна была непререкаемая власть в образе царя. Пожарский и Трубецкой разослали по всем городам грамоты, сзывая в Москву выборных русских людей для «земского совета и государева избрания».
Когда выборные съехались, то сперва был назначен трехдневный
пост, после которого начался Земский Собор.
Тут, между прочим, было разобрано дело донцов.
Постоянно оскорбляемые тем, что русские люди называли их не иначе, как «ворами-казаками», донцы через своего выборного потребовали от Собора расследования и суда над собой.
Требование их было удовлетворено.
Представитель донцов, спокойно выслушав предъявленные к нему и его товарищам обвинения, с достоинством объяснил, что их, донцов, верных слуг отечества, пришедших с Поля спасать родину, смешивают с теми бродягами и чернью, которые воровали, грабили, убивали и чинили всяческие озорства и буйства под начальством Заруцкого и в других многочисленных шайках. Те беглые холопы и крестьяне, и всякий сброд из всех сословий московского царства, самозванно именовавшие себя казаками, ничего общего не имеют и не могут иметь с ними, донцами, потому что они не их казачьей породы и не приходили с ними с Дона, а все до единого уроженцы московских областей и отчасти черкасы, т. е. запорожцы. И они, донцы, нисколько не могут быть повинны в преступном поведении этих людей. Если же искать виновных, то таковы сами московские люди, выделившие из своей среды таких извергов. Они же, донцы, на произвол судьбы, на погром и разорение бросили свои дома, свои семьи и, придя сюда, целые годы лили свой пот и кровь за отечество, даже тогда, когда все русские люди отступились от Москвы, оставив ее в руках врагов, они, донцы, не ушли из-под стен столицы, а на смерть бились с ляхами, при этом они никого не грабили, ни на чей счет не обогащались, жили в великой нужде на то скудное жалованье, которое им выдавалось всегда с запозданием и когда, видя их крайнее бедствие, троицкий архимандрит Дионисий предложил им монастырские сокровища, они эти сокровища возвратили, продолжая свою службу отечеству, бедствуя и нуждаясь, тогда как земские ратные люди во всем имели избыток. И за свою службу они никогда ничего не требовали и теперь не требуют.
В доказательство правоты своих утверждений атаман говорил, что они, донцы, уходят домой такими же бедняками и нищими, какими пришли с Дона и, пожалуй, еще беднее, с тою только разницей, что в своих рядах они не досчитываются многих и многих своих товарищей, честно сложивших за Русь свои головы.
Внимательно выслушав и согласившись со всеми доводами представителя донцов, Собор единогласно постановил: «казаками этих воров (т. е. самозванных казаков) не называть, чтобы прямым атаманам, которые служат, бесчестья не было».
Приступая к избранию царя, на Соборе сам собою возник вопрос: из кого выбирать его?
Донцы единогласно заявили, что они не потерпят царя чужеземца и не православного, что им нужен свой чисто русский по крови царь, не только рожденный в православии, но чтобы и предки его были не инородного, а чисто русского происхождения.
Настаивать на этом своем последнем решении их заставила недобрая память о тяжелых для них днях Бориса Годунова — царя из обрусевшего татарского рода.
Перед мощными казачьими голосами сомкнулись уста всех тех бояр и дворян, которые из личных своекорыстных видов хотели тянуть руку польского или шведского королевичей.
Наконец Собор, в значительной мере под давлением тех же казачьих голосов, вынужден был постановить решение — избирать царя только из своих природных чистокровно русских вельможных родов.
Как почти всегда бывает на соборах, выборные и тут разбились на партии. Пошли в ход подкупы, посулы и другие неблаговидные деяния. Каждая партия выдвигала своего кандидата на престол и за него старалась изо всех сил. Страсти разгорались. Начались препирательства, ссоры, раздоры. Бояре переругались между собою и едва ли будем далеки от истины, если скажем, что дело не обошлось без потасовок и расчесывания друг другу бород. Кандидатами на московский престол историки называют князей Голицына, Мстиславского, Воротынского, Трубецкого, Пожарского и М. Ф. Романова.
Одни только донцы, уклонившись от партийной борьбы, не преследовавшие личных своекорыстных целей и заинтересованные только в том, чтобы царь был чистокровный русский, православный, от славных предков, с незапятнанным прошлым, молчаливо прислушивались ко всяким толкам и спорам, а потом наводили самые тщательные справки о всякой серьезной кандидатуре кого-либо из бояр. Кандидатуре князя Д. М. Пожарского они решительно воспротивились. Весьма возможно, что в казаках громко заговорили обиды, им нанесенные прославленным патриотом-князем за время их совместного служения родине. Когда на Москве кто-то называл отрока Михаила Романова, отец которого боярин Феодор Никитич, насильно постриженный по приказанию царя Бориса в монахи, теперь в сане митрополита Московского изнывал в неволе у поляков, казаки насторожились.
Трагическая судьба семьи бояр Романовых, почти сплошь изведенных царем Борисом, стала близка донцам, много сказала их сердцу.
В судьбе этой боярской семьи донцы нашли печальное сходство с собственной судьбой.
Одна и та же мощная, ненавистная рука несправедливо и жестоко карала и всячески искореняла и родовитых бояр Романовых и их, худородных неизвестных донских витязей.
В Москве на войсковом кругу донцы единогласно постановили возвести на престол Михаила Феодоровича Романова и поручили своим выборным атаманам передать Собору волю всевеликого войска Донского и за ту волю крепко до смерти всем стоять.
Решение это вполне согласовалось и с желанием всего Дона, с которым казаки, находившиеся в Москве, имели постоянные сношения через легкие станицы, беспрерывно поддерживавшие связь между Московским казачьим лагерем и главным донским на Дону.
В знаменательный день 7-го февраля 1613 года выборный донской атаман с грамотой в руке прибыл на Собор.
Немного ранее, еще какой-то галичский дворянин подал записку, в которой обстоятельно доказывал, что ближайшим родственником угасшей царственной ветви Рюрикова дома является Михаил Феодорович Романов, а потому только он один имеет все законные права на московский престол и «той да будет царь».
Мнение галичского дворянина весьма многим не понравилось, его стали горячо и злобно оспаривать. На Соборе поднялся шум, послышалась ругань. «Кто такую записку принес, кто он такой, откуда, зачем?» — кричали вокруг. Дворянину, пожалуй, не поздоровилось бы. Но вслед за ним подошел донской атаман и подал свою грамоту князю Пожарскому.
Вот что говорится об этом историческом моменте в летописи об избрании Михаила Феодоровича на царство.
...«О злобы еще ехиднино порожение остася (т. е. после подачи галичским дворянином своего писания) испущая своя блевотины, реша: „Кто то писание принес, кто и откуда?"
И ускори в то время Славного Дону атаман и выпись предложил на Соборе такову ж. И вопрошает его князь Дмитрий Михайлович: „Атамане! Какое вы писание предложили?" Отвеща атаман: „О природном государе Михаиле Феодоровиче".
И прочтеше писание атаманское, бысть у всех согласен и единомыслен совет»...
Является вопрос: почему у Собора, так непримиримо и враждебно отнесшегося к предложению неизвестного галичского дворянина избрать на царство Михаила Феодоровича, вдруг «прочтеше писание атаманское, бысть у всех согласен и единомыслен совет» на то же избрание? Почему совершился такой крутой, можно сказать - молниеносный поворот в мнениях и решении?
Ответ на это донельзя прост, хотя наши историки почему-то о нем умалчивают. Неизвестный галичский дворянин был просто галичский дворянин и только. Своего мнения он ничем реальным поддержать не мог. Не подлежит сомнению, что Собор, заседавший и споривший уже много дней, разобрался в степени вескости прав каждого из предложенных кандидатов на престол, и конечно, знал о правах и Михаила Романова, но избрание его в цари не совпадало с личными интересами весьма многих членов Собора. Они-то и возмутились.
Не то был «Славного Дону атаман». Соборяне знали, что атаман высказывал не свое единоличное мнение... За спиной атамана на Москве стояли тысячи его товарищей, с саблями которых приходилось очень серьезно считаться, а в дальнем резерве был Тихий Дон, всевеликое войско Донское, которое в важных государственных случаях шутить не любило и к важнейшему акту избрания царя относилось с напряженным, неослабным вниманием.
Таким образом, спорить с атаманом было не только опасно, но просто невозможно, потому что его боевой силе они ничего не могли противопоставить.
Впоследствии поляки и шведы укоряли русских бояр тем, что будто бы Михаила Феодоровича возвели на престол одни казаки.
Из опасения, чтобы мои слова не были истолкованы превратно, я вынужден сделать маленькое отступление, чтобы решительно заявить, что первый Романов был избран на престол всеми сословиями Московского царства, но мало того — он был желанным избранником всего русского народа.
И вот почему: длинный ряд представителей доблестного рода Романовых, останки которого покоятся вечным сном в Московском Новоспасском монастыре, служил России верою и правдою при царях Рюриковской династии, с которой неоднократно и породнился. В период расцвета этой семьи Романовы были одни из богатейших людей Московского царства. Чуть ли не во всех областях тогдашней Руси они имели свои вотчинки. При Борисе Годунове семья эта была разгромлена и разорена, многих членов ее задушили, других заморили голодом, родителей отрока Михаила насильно постригли в монашество.
Но в силу всех этих обстоятельств народ знал боярский род Романовых больше, чем другие боярские роды, преклонялся перед страданиями его членов, любил и почитал их не только как горячих патриотов и людей благочестивых, но и как трезвых и хозяйственных людей.
И когда измученной, исстрадавшейся, обнищавшей России понадобился Державный Хозяин, русский народ любовно и единодушно вручил царственный скипетр юному отроку —отпрыску хозяйственной, любимой всеми семьи. Донское казачество своим веским голосом только ускорило это неизбежное избрание, чем в корне пресекло интриги и избавило Россию от опасных тогда проволочек.
Численность донцов в первые два века их существования была не только не велика, но просто ничтожна. В редких случаях, при необычайном напряжении всех сил, они могли выставить до 40 тысяч воинов, но там, где появлялись их малочисленные дружины, они удивляли всех своим непоколебимым мужеством, всегдашним стремлением вперед к победам, знанием военного дела, умением владеть оружием, особенной, им только одним свойственной гибкой стойкостью и необычайной преданностью православной вере, государю и отечеству.
Небольшое их количество в размере двух-трех современных полков в прежние времена стоили целой армии.
В Москве во время избрания Михаила Феодоровича донцов было не более трех, трех с половиною тысяч человек, но они представляли собою такую внушительную силу, с которой бороться никому и в голову не приходило.
Представители Дона участвовали и в историческом посольстве в Костромском Ипатьевском монастыре.
Вот как говорится об этом знаменательном событии в той же летописи: «И избраша в путное шествие князь и атаманства великого войска и всяких чинов ратных, приидоша на Кострому и начата у нея (у матери Михаила Феодоровича) милости просити, дабы благословила сына своего на Московское государство. И тако начата власти и князья и бояре и великого Дону атаманство просити милости и поднесоша ей прежереченное писание о избрании сродства царева за руками всех чинов»...
После избрания Михаила Феодоровича на царство, донцы, не мешкая ни одного лишнего дня, все до единого ушли к себе на Тихий Дон.
Там ждали их кровавые счеты с ногайцами, азовцами, крымцами и черкесами, похозяйничавшими за время их отсутствия в городках и станицах.
А донцы не любили оставаться в долгу.
Много сложили донцы голов своих за святое дело Руси в смутное время, но имена их никому неведомы, да и о прославлении отдельных лиц казаки видимо не заботились. Им дорога была только честь и слава их родного Тихого Дона. Незапятнанное имя честного, прямодушного витязя атамана Филата Межакова, казалось бы, должно стоять, если не на ряду, то недалеко от имен Пожарского и Минина, но о нем, как и вообще о службе донцов в смутное время на Руси, не только забыли, но сохранили несправедливую, недобрую память.
Но если забыла и забывает своих доблестных сынов Россия, так пусть же хоть Тихий Дон благоговейно вспомнит и преклонится перед скромной, но достойной памятью того, кто в лихие годины отечества не продавал своей сабли врагам, не «перелетал» корысти ради из одного лагеря в другой, не ронял высокого знамени, не топтал в грязь честь пославшего его войскового товарищества, а прямодушно, славно и честно, не щадя живота, потрудился на общей кровавой ниве на защиту великой родины.



Сайт управляется системой uCoz