КАЗАЧЕСТВО В СЛАВНОМ
ПРОШЛОМ РОССИИ
Доклад профессора В. Г. Улитина
С сознанием чести, гордости и
ответственности за светлую память всех Императорских Кадетских Корпусов —
приветствую вас и в вашем лице нашу Родину-Россию и ее великое прошлое.
Включение доклада на тему — «Казачество в славном прошлом России» — в
программу Восьмого Съезда закономерно и исторически оправдано. Двенадцать
Казачьих Войск на службе Российской Империи безусловно заслужили нашего
внимания. Казаки веками верно стояли на страже за «Веру, Царя и Отечество».
Тяжко и больно прикасаться к героическому прошлому Казачества. С душевным
волнением приступил я к работе над этим докладом, посвящав его памяти славных
деятелей Войска Донского, с которыми я имел счастье быть лично знакомым и от
которых унаследовал любовь и уважение к историй и миропониманию родных мне
казаков (В. А. Харламов, К. П. Каклюгин, Б. Н. Уланов, М. П. и Е. Д. Богаевские,
В. Н. Дронов, Г. А. Улитин). Работая над источниками, мне все чудилось, что
«рядом шагают века» — ведь Казачество дало столько выдающихся людей, дела
которых отразились на судьбе всей России.
Совершенно ясно, что без правильного понимания нашего прошлого — нет видения
будущего; как без корней нет жизни, так без любви к своему народу — нет чувства
нации, ее духовной культуры, — нет веры ни в себя, ни в свой народ. Наше
кадетское мировоззрение росло и питалось лучшими традициями старой России и
сохранило в нас сознание долга и чести. Именно теперь вера в Россию нам нужна
больше чем когда-либо. Безликий СССР навис над всем миром, от имени нашего
народа угрожая будущему всего человечества.
Но Россия жива, и растет там глубинное национальное движение за освобождение
нашей родины и всего мира от коммунизма. Повсюду крепнет сознание, что без
России мира на земле не будет. Лучшие русские люди по обе стороны рубежа
работают на укрепление духовного сопротивления — религиозного возрождения.
Трудно это. Болезнь загнана внутрь, насилие продолжает свое дело. Власть искусно
душит любую форму сопротивления ей. Нельзя, просто невозможно, в советских
условиях вообще пользоваться такими словами как «патриотизм», «вера», «мужество»
— так они затасканы и исковерканы советской пропагандой. Да и само понятие
«Россия» требует особого внимания.
А в эмиграции. — наиболее рьяные из представителей «третьей волны», страха
ради иудейского, раздувают ненависть к возрождающемуся русскому национализму.
Наше кадетское мировоззрение не позволяет нам стоять в стороне. Наша
«Перекличка» должна искать ответы на вечные вопросы, тревожившие поэтов и
мыслителей еще со времен Пушкина:
«Гроза двенадцатого года
Настала — кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский Бог»?
В этих
вопросах звучит вечная тайна русской души. Та тайна, которая остается неуловимой
для Запада, Винстон Черчилл назвал ее — энигма, завернутая в мистику загадки
природы русского человека.
На нашей памяти прошла гроза пострашнее Двенадцатого года, когда решалась
судьба существования России. Все было: — остервенение народа, была зима и было
нежданное, поразившее весь мир, чудо. Русский Бог, как и в прежние страшные
моменты нашей истории, а главное не было такого человечного и благородного
Кутузова. Русский народ был одинок. Ведь с ним был и беспощадный маршал Жуков,
был Сталин и его бездушный СМЕРШ.
Теперь мы знаем, что живет и растет в душе народа горечь напрасных жертв и
боль затоптанного пламени подъема национального духа. И идет на Запад добрая
весть через бывших военнопленных, заключенных ГУЛАГА, работавших в заполярных
рудниках с русским парнем и с русской девушкой, что нет человечней, нет
отзывчивей русского человека — готового разделить последний кусок хлеба.
Прав Владимир Бодиско, когда пишет в «Перекличке», что «у нас нет
оснований стыдиться нашего прошлого». Но нужно утверждать надежду
национальной России — ее возрождение надо строить на благословенном
византийско-русском православии и той человечности, которая оказалась
недосягаемой для отравы советской пропаганды. Подтверждение этой мысли мы
находим в новом журнале «Вече». Известная уже Православному Зарубежью Татьяна
Горичева пишет в этом журнале: «Христианское возрождение — это самый
радостный, самый обнадеживающий факт нашей русской действительности. Россия
просыпается от сна и познает Бога».
Как пример тихого света таинственной для
Запада русской души, прочту вам несколько солнечных принципов-маяков нашего
кадетского прошлого. Эта книжечка — «Памятка кадету Донского Кадетского
Корпуса». Ей ровно 62 года. Выдал мне эту памятку в Тел-Эль-Кебире, в Египте,
наш директор, сам донской казак и кадет Донского Корпуса, — Ген. Штаба ген.-лейт.
А. В. Черячукин. Вот его основные заповеди, оставленные нам в назидание:
— Веруй в Бога и молись Ему, чтобы Он сохранил тебя на пользу твоей
Родины.
— Не забывай свою Родину, наш Тихий Дон и своих родных.
- Будь всегда честен и говори правду.
— Старайся помочь своему товарищу...
— Не обижай более слабого.
— Твоя Родина, Дон, понесла большие испытания и своей честной работой ты
можешь помочь забыть их... Будь любознательным. «Не заметил», «не видал», «не
слыхал» — это ответы чохли, над которыми все смеются... Верь, — настанет день,
когда ты возвратишься домой: — предстань тогда таким, чтобы Родина и родные твои
нашли в тебе опору, а не стыдились бы тебя».
— (Тел-Эль-Кебир, Египет, 21/4 Апреля 1920 года).
Вот эти заповеди и представляют наше кадетское мировоззрение, ибо эти слова
пришли к нам не из египетских фараоновых гробниц, а из сердца русского офицера.
Ген. Черячукин, прощаясь с нами, кадетами младших классов, на Босфоре в 22
году, точно предсказал судьбу многих из нас. Он тогда сказал, что «попадаем
мы в руки международных дельцов, выполняющих неизвестные нам, чьи-то тайные
распоряжения».
Не знали мы тогда, что гораздо более страшные темные силы в это время в
родимых краях решали судьбу Казачества, истребляя его население. Трагедия
Казачества не знает позора, а свидетельствует о величии духа и вечной славе,
отсвет которых отразился и на скромных памятниках казакам, отдавшим жизнь за
свободу в Лиенце (1945 г. — Австрия). Эти жертвы вскрыли глубину предательства и
непонимания России Западом. Руководители иностранной политики Зап. Европы и
Америки явились соучастниками страшного преступления. Прошло 36 лет и вот из
всех стран Запада только в Англии нашлись люди, которые осознали низость падения
совершенного зла — насильственной репатриации. Не в России, а пока только в
Англии, в центре Лондона воздвигнут памятник — две стихии — камень и вода. Этот
памятник свидетельствует о том, что русский народ борется за свою свободу. Он
также утверждает, что подобное преступление Запада не может и не должно никогда
повториться снова.
(Из книги Н. Бетелла — «Последняя тайна» о выдаче казаков сов. власти. Англ.
майор Гуд, командовавший вооруженной охраной во время выдачи казаков советам,
пишет:
«Один офицер бросился в реку с большой высоты, но был выловлен и его
искалеченного и умирающего передали сов. представителям».
Вместе с казаками были выданы известные на Западе генералы: Краснов, Шкуро,
Клыч Гирей и фон Паннвиц, ком. 10 тыс-го каз. корпуса.)
В само слово «Казачество» я вкладываю двойной смысл. Это и все казачьи
войска от Днепровских порогов и Черного моря до берегов Тихого океана. Это и
неизменное-русское, доброй волей на себя взятое служение Отечеству, интересам
Православной России. К сожалению, мой доклад посвящен гл. обр. казачьим войскам
Дикого Поля — Европейской России. Да простят мне казаки славных сибирских войск.
Широко известно какой могучий вклад внесли они в дело покорения Сибири и охраны
рубежей Российской Империи. Хорошо знал китайский дипломат, что он имел в виду,
когда утверждал, что граница Российского государства «лежит на арчаке
казачьего седла». Не менее важно значение казачьих войск и в деле освоения
огромных пространств Сибири. Только подумать о безызвестных
героях-землепроходцах с самопалами и медным крестом на груди за 68 лет достигших
Камчатки — крайней точки континента.
Даже сов. власть не посмела стереть с мировых карт имена С. И. Дежнева, С.
Челюскина с сибирскими и енисейскими казаками открывшими дальний север. Не менее
важна роль казачества и в укреплении русского влияния и планомерного
использования природных богатств Сибири. Сибиряки давно знали, что будущее
России, русского народа в разумном понимании законов могучей природы Сибири, ее
рек, гор и, главное, тайги. Сов. власть, по мнению А. И. Солженицына, совершает
одно за другим преступление против интересов русского народа, а особенно теперь,
приглашая Европу «забирать наше бесценное сокровище — сибирский природный
газ».
История Казачества и особенно история Земли Войска Донского — интересна и
поучительна. Интересна она самобытностью образования вольного общественного и
политического строя народоправства — единственного в своем роде. Захватывающе
интересна душевностью романтизма и мужества людей, рожденных этим строем.
Поучительна — простотой и динамичностью своей системы, гарантирующей всем и
каждому и личную свободу, и равенство возможностей, а также создающей
духовно-моральную основу братства — круговой ответственности. Верховной властью
на Дону неизменно был Войсковой Круг — преемник древне-русского веча. Перестав
существовать в Новгороде и Пскове, идея народоправства обрела новые силы на
Дону.
К сожалению, возможности научного исследования истории Земли Войска Донского
— весьма ограничены. Как известно, Донской исторический музей и архив с 20-го по
45-ый год находились в Праге на попечении чешского правительства. После войны
президент Бенеш поспешил преподнести все это, вместе с русским архивом, сов-
правительству в благодарность за — тогда еще первое — «освобождение» Праги. Есть
на Западе интересные материалы о Казачестве, но они разбросаны, как правило, по
журналам. Довольно много литературы сепаратно- самостийного толка, но это не
представляет для нас интереса, т. к. такого движения на Дону никогда не было.
Была мечта о Юго-восточном Союзе Дона, Кубани и Терека, но получить
автономию из большевистских рук для вольных казаков было бы и невозможно и
неприемлемо.
Трудность краткого и, главное, беспристрастного изложения участия донских
казаков в славном прошлом России — ясна. Кажется, нет такого исторически важного
события, в котором казаки не внесли бы что-то свое вольно-казачье: — от
покорения Казани и решающего голоса при избрании Михаила Феодоровича на царский
престол — до разгрома первой попытки большевиков захватить власть в июле 17-го
года. Кто может сказать, как бы пошла мировая история, если бы атам. Каледин,
обвиненный Керенским в измене, не отозвал свои полки из Петрограда перед самым
Октябрем?..
Будучи сам убежденным славянофилом, я рассматриваю историю Казачества, как
яркое подтверждение правильности славянофильского толкования истории всего
русского народа. Нет сомнений, что Казачество зародилось, стало возможным и
благодаря простору южнорусских степей и по зову древне-славянского восприятия
духовной свободы. Потребность Воли исходил из исконного духа Православия, в
котором просто укладывались и быт семейный и понимание смысла жизни, законов
природы, и крепкое сознание — что Добро, а что Зло.
Казачество по своему изживало наследие татарского ига, но и «петровскую
европеизацию» воспринимало с оглядкой, бережно храня свой — часто староверский —
уклад жизни.
В отношении к государству на Дону всегда
жило внутреннее противоречие, исходящее из самой сущности Казачества. С одной
стороны воспитанная веками готовность грудью защищать интересы Отечества, а с
другой — грозный клич голытьбы-вольницы «Сарынь на кичку». Мне это особенно ясно
видно в моем роду: по отцу — потомки вольницы Верхнего Дона, рек — Хопра,
Медведицы; по матери — столбовые дворяне, потомки последнего Войскового, из
казаков, Атамана — Максима Гр. Власова. Да, вольница оставила свой след в
истории, но степь родная, дедовская слава вместе с саблей от отца к сыну
переходившая — вот корни природного патриотизма казака. «Конь боевой с
походным вьюком» всегда был наготове. Хорошо передает песня службу царскую
донского казака: «Только враг зашевелится, наш казак уж на коне — рубит,
колет, веселится в неприятельской стране»...
Казачество в мирное время давало 54 конных полка, 20 батарей и 6 пластунских
батальонов, а при мобилизации свыше 150 полков одной конницы. Кроме
номерных-кадровых были также прославленные лейб- гвардии Донские Казачий и
Атаманский полки и Донская гвард. батарея. При Государе был Конвой Его
Величества (кубанцы и терцы) и две сотни Кубанскаго Гвардейского дивизиона. В
Варшаве при Наместнике был второй Кубанский Гвард. дивизион. Черноморские
пластуны- разведчики отличались особенно на Кавказском фронте.
Существуют различные мнения о казачьей коннице. Английский историк кавалерии
приравнивает казаков к типу монгольской конницы, называет архаичным придатком к
русской регулярной кавалерии. Но полк. Бестужев, один из лучших знатоков, и
теории, и практики кавалерии, отзывался о каз. коннице с похвалой. Казачья лава
и в атаке и в преследовании, удар с фланга, быстрота ориентации и
перегруппировки, находчивость и инциатива — все это было у казаков.
Самостоятельность Земли Войска Донского нашла свое выражение и в особой
исторической геральдике. Донской Войсковой герб имеет долгую историю от
полуголого казака с саблей верхом на бочке до современного — на голубом щите
черный стилизованый олень пронзенный стрелой с надписью Всевеликое Войско
Донское.
Символами власти Войскового атамана всегда являлись — Атаманская Булава и
Насека. В Донском музее находится булава из червонного золота, пожалованная
Екатериной Великой в 1779 году, и насека — дар Петра Великого.
Кроме этого хранятся в Донском музее — Пернач с надписью «Божиею Милостию,
Мы Елисавета Первая...» и Бунчук — пожалованный имп. Екатериной Второй.
Но святынями Войска Донского остаются во веки освященные боевой славой
знамена и хоругви Покрова Пресвятой Богородицы, да святыня всего Казачества —
скромный храм памяти защитников Азова 1641 года, когда донцы и запорожцы
выдержали 24 приступа турецко- татарского войска. Чудо и поныне чтимое всем
Казачеством и достойно воспетое моим другом-однокашником М. Залесским в его
книге «Слава Казачья. Но самая древняя святыня чтимая всей Православной Церковью
это — икона Донской Божьей Матери, что в Благовещенском Соборе в Москве,
которую, по преданию, казаки поднесли вел. князю Димитрию Иоанновичу в день 8-го
сентября 1380 года перед началом Куликовской битвы.
Исторические символы Земли Войска Донского не были только подтверждением
заслуг перед Отечеством, но в них отражалась вера в борьбу за правое дело. Тайна
русской души тут выражается в трех категориях высшего порядка:
ЗЕМЛЯ - ВОЛЯ - СЛАВА.
Земля Войска Донского — Божья земля — пропитана кровью предков; земля —
священный залог нерушимого братства, верности узам товарищества. Седые курганы —
хранители степной истории, памятники старины, да батюшка-Дон Иванович с
Волгой-матушкой говорят о великой тайне любви казака к родной земле.
Воля-вольная для казака — самый надежный источник мужества, искра высеченная
кремнем из груди русского народа, по выражению Гоголя. Воля — это не
узко-социальная свобода Запада, а достоинство, независимость и самое главное
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ: не анархия, а железная дисциплина верности воле своего народа.
Б. П. Вышеславцев, мой любимый из наших мыслителей, думая о Пушкине, писал:
«Вольность Пушкина есть наша вольность, а наша вольность есть всемирная
вольность». Так вот эту «всемирную вольность» мои деды имели в крови,
впитывали с молоком матери — вольной казачки.
Слава — сколько раз я слышал от старых казаков, что «ведь слава есть
жизнь казака». Слава — это гордость, честь, сознание доброволыюго подвига и
победы над врагом. Поют казаки: «Гремит слава трубой по всей Области Донской,
Царь султана победил, христиан освободил». О славе убежденно говорит нам
Тарас Бульба пред последним неравным боем — «ЗА ВИРУ» — «ЗА СИЧЬ» — «ЗА
СЛАВУ».
Весь «Тарас Бульба» это гимн казачьей славе и героизму в борьбе за жизнь
против насилия католической Польши. А сколько горькой правды в словах того же
Тараса, что «и на чужбине есть люди, но так любить, как может любить русская
душа — нет! так любить никто не может!» Читайте Гоголя, он дает нам новую
веру в наш народ.
Кто же эти богатыри, которых породило Казачество на славу и процветание
Отечества? В 16-ом веке великаном одиноко стоит донской казак, атаман станицы
Качалинской, князь Сибирский — Ермак Тимофеевич. Значение его подвига на будущее
нашего государства кратко описать невозможно. Не спрашивая Москву, движимый
инстинктом блага Отечества, чтобы раз навсегда усмирить жестокого царя
сибирского, Кучума, — в лето 1581 года выступил Ермак со своей дружиной в лодках
вверх по реке Чуя на манящий его к себе — Далекий Восток. По старинной песне
решили казаки донские, гребенские, да яицкие «завоюем-ка мы, братцы, царство
Сибирское, подарим его мы, братцы, Царю Белому».
Точно выполнили свой обет казаки-ермаковцы. Разгромили грозного царя Кучума,
заложили исходные пункты-городки для освоения всей Сибири. Ермак проявил себя не
только как вождь-атаман, но и как умный администратор. Погиб Ермак, как надлежит
казаку, в схватке с врагом в 1584 г.
Декабрист Рылеев потом напишет стихотворение на «Смерть Ермака»,
которое начинается словами «Ревела буря», еще и теперь общерусская
застольная песнь. Народ в Тобольске поставил памятник Ермаку-основателю. И
поныне поминают по старинному синодику казаков Ермака в Тобольском соборе.
В родном краю, в Новочеркасске, по проекту академика Беклемишева донцы
воздвигли Ермаку величественный памятник. Стоит Ермак перед Донским Войсковым
собором, держит в протянутой на север руке корону Царства Сибирского. Думая о
подвиге Ермака, трудно найти другого человека, который столько бы сделал для
России. И в самый нужный час: через каких-то 20 лет началась на Руси Великая
Смута, едва не разрушившая Московское государство. Покорение Сибири уже ничто не
могло остановить.
Дело Ермака опередило направление внешней политики Российской Империи. Я не
склонен к «евразийству», но ясно вижу будущее русского народа развивающимся на
базе разумной эксплуатации природных богатств Северо-Востока Сибири.
Подвиг Ермака не был забыт Россией: Ермака можно видеть в Новгородском
Кремле на памятнике «Тысячелетия Российского государства». Живет Ермак и в
работах известного художника, сибирского казака, В. И. Сурикова, и в скульптуре
М. М. Антокольского, и в литературе, и в песнях.
Сов. власть нашла нужным переименовать старый ледокол «Ермак» на псевдоним
большевицкого комиссара «Красин».
В 17 веке совершенно иной богатырь земли русской внесет свой вклад в историю
нашего государства. Я имею в виду подвиг запорожского гетмана Богдана
Хмельницкого (1593-1657). Долго и упорно боролись запорожские казаки за
освобождение своего народа от притеснений и унижений иноверцами. Справедливая
была борьба, но не равная.
Не только Н. В. Гоголь, но и польский писатель Генрих Сенкевич писал
доброжелательно к казакам и его герой казак Бовгун долго оставался моим
юношеским идеалом борца за честь и достоинство.
Ломилась сила казачья, горели города и села богатой Малороссии. И вот в 1654 г.
гетман Хмельницкий вместе с Войсковым старшиной присягнул на подданство русскому
царю. Вскоре за ними присягнула и вся Малороссия. Началась новая эпоха —
ослабление Польши и долгие войны-кампании России с Турцией. Богдану Хмельницкому
воздвигнут прекрасный памятник в Киеве, там же где над Днепром стоит нерушимый
Равноапостольный Князь Владимир-Красное Солнце, о котором мы, к стыду нашему,
так мало знаем. (Очень рекомендую интересный труд В. Волкова, открывающий нам
многое о чуде Крещения Руси, о князе Владимире и его значении для Православия).
Восемнадцатый век — поворотный век в истории русского народа: в прорубленное
окно в Европу вошло чуждое русской душе так наз. западничество, принесшее нам
много бед, в конце концов и большевизм, который в таких муках приходится
изживать. Подражание чуждой культуре никогда не приносило пользы сильному
народу.
Россия тяжело переживала грех раскола, который оставил глубокую рану в духовной
цельности нашего народа. Тогда на исторической сцене появился сын донской
вольницы — Степан Разин. Почти одновременно с протопопом Аввакумом, Разин стал
во главе массы раскольников, бежавших на Дон от преследований. До этого он
разгромил богатые города в Персии, уничтожив персидский флот. Разин был
интересным человеком своего времени: на Дону он вел переговоры с калмыками,
татарами, построил городок Кагальник, был в Москве и два раза ходил на богомолье
в Соловки.
Но через сто лет, точнее в 1773 году, совершенно иной тип казака поднимает
восстание, бросив вызов самой императрице. Емельян Пугачев, участник и турецкой
кампании и Семилетней войны, многое, видимо, наблюдал в походах по Европе.
Пугачев уже по-новому понимает «благо отечества». Когда уже пленного Пугачева
привели на допрос к графу Панину, то Пугачев, не теряясь, дает ему дерзко-
провидческий ответ: «Я вороненок, а ворон-то еще летает».
В данном случае для нас Пугачев интересен каким видел его гений России А С.
Пушкин. Пушкин ездил в Оренбургские станицы для изучения событий, связанных с
Пугачевым и написал свой труд «История Пугачевского бунта».
Но вот через два года после этого Пушкин снова возвращается к Пугачеву и
пишет свою лучшую повесть — «Капитанская дочка». Пушкин-поэт увидел в нем
человека, стоящего на краю бездны. Если был Пугачев «великодушным и
бесстрашным мужичьим царем», то сделал его таким А. С. Пушкин.
О том времени и о тех событиях я хочу привести мысли известного профессора
права Петра Б. Струве. Вот что он писал в журнале «Вехи» в 1909 году:
— «Казачество в 17 и 18 веках было не тем, чем оно является теперь: не
войсковым сословием, а социальным строем, всего более далеким от государства и
всего более враждебным ему...».
Проф. Струве там же пишет:
«Социальный смысл и социальное содержание роли казаков в Смутное время...
восстание низов руководимое или связанное с именем С. Разина и в особенности
пугачевщины — громадны, они могут быть выражены в двух словах — освобождение
крестьян»... И дальше: «Пугачевщина была последней попыткой казачества
поднять и повести против государства народные низы... теперь народные массы
остаются ОДИНОКИ, пока место казачества не занимает другая сила... В русской
жизни зреет новый элемент. Этот элемент — интеллигенция».
Критикуя, с полным основанием, роль интеллигенции, проф Сгруве невольно дает
вместо отрицательного — положительное определение духовного единства казачества
и русского народа, чего у интеллигенции никогда не было.
Совершенно ясно, что отношения между Войском Донским и государственной
властью менялись со временем. Цари московские признавали без ограничений —
«Войсковое право», в которое входил и моральный принцип — «С Дона выдачи нет».
До Петра Великого государство признавало это право, дававшее защиту беглецам,
своеобразное «право убежища». Петр Великий нарушил это священное право, но
донской атаман К. Булавин не уступил и предпочел пустить себе пулю в сердце;
так, как через 200 лет, сделал другой донской атаман— А. М. Каледин.
Выборное начало по станицам и хуторам Дона остается в силе до 17 года и
играет решающую роль в переходе на донское самоуправление в то время когда
распалась российская государственность. Но Войсковой круг и Атаман продолжали
оставаться символами прошлого при управлении «наказного» атамана еще по указу
Петра Великого. Только в начале царствования Николая Первого казачьи войска
вводятся в титул, но не императорский, а наследника престола: 2-го октября 1827
г. девятилетний цесаревич Александр Николаевич был назначен Атаманом всех
казачьих войск.
Затем позже император с цесаревичем
приезжает в Новочеркасск. Введя Престолонаследника в Войсковой круг, Государь
вручает сам ему знаки атаманского достоинства — булаву и насеку.
Император Александр III, будучи престолонаследником, как Атаман посетил
Новочеркасск и в Войсковом Кругу приветствовал донских каааков с официальным
трехсотлетием.
Духовные силы Земли Войска Донского не
иссякали и в 19 веке, и дали двух замечательных воинов-полководцев. Войсковой
Атаман, Генерал от Кавалерии, граф Матвей Ив. Платов был не только соратником
бессмертного Суворова, но и одним из самых популярных героев Отечественной
войны. Под Бородиным в самый важный момент сражения Платов, вместе с конницей
Уварова, смело атакует левый фланг французов, вызвав замешательство; под
Мало-Ярославцем он едва не захватил самого Наполеона, под Красным (за что и
получил достоинство графа) разгромил арьергард французской армии, отнял
награбленное и множество пушек.
О победах полков Платова в Европе составил исторически важный календарь мой
однокашник Н. Воробьев.
Его «Скрижали славы казачьей» были напечатаны в журнале «Родимый Край» за 1968
год. По сведениям другого моего однокашника А. Филина в Донском музее хранится
английская сабля поднесенная Платову в Лондоне за освобождение Европы. Добрый
след оставили казаки в Европе того времени, что видно на гравюрах коллекции А.
Филина. Донское Войско воздвигло в Новочеркасске на Дворцовой площади
великолепный памятник работы академика-скульптора фон Клодта.
«Вихорь» — атаман граф Платов изображен в полный рост с атаманской булавой в
левой руке указывающей на Запад и в правой — обнаженную саблю лезвием вниз. В
сквере вокруг памятника стояли веером 36 французских пушек. Говорю с болью
«стояли». Большевистская власть сразу же после покорения вольного Дона снесла
памятник народному герою, а на его место водрузила гипсовую фигуру ненавистника
России и всего русского.
Другой славный сын Тихого Дона — ген. лейт. Я. П. Бакланов прославился своим
бесстрашием в войне с горцами Кавказа. Гроза «Шайтан-атаман» — Боклу, что значит
бесстрашный, живет в казачьих песнях:
«25-го июля открывал турок огонь (ген.-майор Бакланов приказал — «Садись на
конь»!) «Что ж вы турки- ротозеи, где вам с нами воевать. Ваша тетка англичанка
не успеет помощь дать. Гремит слава трубой»...
В 1912 году благодарные донцы поставили ген. Бакланову достойный памятник в
Новочеркасске: — на скале черного мрамора бронзовая бурка и знаменитая
баклановская папаха.
Существовало, и все еще можно слышать
мнение, что казаки-де только «с пикой служить умеют». Несправедливое мнение. И
на культурной ниве России Казачество дало целый ряд выдающихся людей и в науке и
в искусстве. Такие художники как Суриков, Дубовской, Богаевский, Греков известны
всей России. В литературе не только Пушкин и Гоголь оставили свое понимание
тайны величия русской души, как она преломилась в алмазе воли казачьей. Но вот в
своей молодости будущий великий писатель Л. Н. Толстой, оказавшись в среде
гордых терских казаков, получает первый урок прямого контакта с народом. В его
романе-повести «Казаки» старый терский козак — дядя Ерошка уверенно поучает
Толстого в чем смысл жизни и счастья.
По мнению лит. критика Иванова-Разумника дядя Ерошка оказал влияние на все
творчество Толстого, как «выразитель инстинкта жизни, силы жизни, любви
жизни».
Еще и теперь правдиво звучит «философия» дяди Ерошки, как ее записал
Толстой:
Жизнь ценна и дорога сама по себе, кто бы ни был ее носитель
— «Дядя Ерошка своими корявыми толстыми пальцами отгоняет летящих на
огонь бабочек:
«Сгоришь, дурочка».
Все живое человеку надо любить — «Ты дикую свинью убить хочешь, а она по
лесу живая гулять хочет. У тебя такой закон, а у нее такой закон. Она — свинья,
а все она не хуже тебя, такая же тварь Божия».
И наконец, в чем счастье? — объясняет дядя Ерошка:
«Грех, да грех?! На хорошую девку поглядеть — грех? Погулять с ней грех?
Али любить ее грех? Это у вас так? Нет, отец мой, это не грех, а спасение. Бог
тебя сделал, Бог и девку сделал. Все Он, батюшка, сделал... Бери от жизни все,
что она дает». К сожалению, Толстой не вернулся к этой повести и задуманную
вторую часть «Казаков» никогда не написал.
Нельзя не напомнить и о вдохновенном образе казачки-матери, созданном гением
русской поэзии М. Ю. Лермонтовым. Поразительно то, что сам поэт не помнил своей
матери, а нарисовал неувядающий образ материнской любви. Мать-казачка всегда
была стержнем семьи.
Быт, традиции, честь, слава казачья — все шло от матери. На ней было и все
хозяйство: ведь до конца 17-го века на Дону казакам решением Войскового Круга
запрещалось заниматься сельским хозяйством — «ни пахати, ни сеяти». Юный поэт
вкладывает в уста матери все главное чем будет жить ее сын. И поет казачка-мать
над колыбелью: «Богатырь ты будешь с виду и казак душой. Провожать тебя я
выйду — ты махнешь рукой». И дает ему наказ: «Дам тебе я на дорогу
образок святой; ты его, моляся Богу, ставь перед собой» — и
одна-единственная просьба: «Да. готовясь в бой опасный, помни мать свою...»
Поэт- ясновидец еще раз приоткрыл нам тайну нашей русской души.
В заключение считаю своим долгом прочесть, к сожалению, только часть из
последнего манифеста, данного императором Николаем Вторым всему Войску Донскому:
«С первых же времен своего существования славное Войско Донское начало
верное служение Царям и Отечеству. Неустанно преследуя светлую цель
зарождавшегося тогда грозного могущества Государства Российского казаки
богатырской грудью охраняли рубежи его и содействовали расширению его
пределов...
Донские казаки стяжали себе постоянно бессмертную славу и благодарность
Отечества. Выражая Наше особое монаршее благоволение, подтверждаем все права и
привилегии дарованные ему в Бозе почившими предками нашими...»
Сам Царь-Мученик этим как бы подтверждает
основную мысль моего доклада: Казачество верой и правдой служило и процветанию
России, и утверждению самостоятельного пути русского народа, как носителя Света
и Истины общечеловеческого идеала.
Столетия Воли-вольной не прошли бесплодно. И в дни разрухи нашего
государства все Казачество проявило истинно национальное общероссийское сознание
и, понеся неслыханные жертвы, не сдалось и покинуло родные края.
В начале я сказал, что именно теперь вера в Россию нам нужна больше чем
когда-либо, т. к. мы не имеем оснований думать, что Запад когда- либо поймет
решающую роль русского народа в борьбе за мир. Наше кадетское мировоззрение учит
нас, что только национальные силы России могут свергнуть чуждую ей власть и
спасти мир и от угрозы коммунистического порабощения и от атомной катастрофы.
Велика наша ответственность и перед нашей Родиной-Россией и перед всем миром.
Для нас, кадет, нет большей ценности — любви и почитания славного прошлого
нашей Матери-России и бесчисленных героев ее создавших.
«Но не вздохами печали память храбрых мы почтим, На бессмертные скрижали
имена их начертим...»
FIDELITY - VERNOST' No. 158