Каждому православному желательно побывать во Св. Земле, там, где Божественный наш Учитель жил, ходил и учил.
Мы, русские, приводили по возможности исполнение этого желания. До войны и революции, во Св. Землю прибывали десятки тысяч русских паломников.
Война и революция создали неодолимые препятствия к такого рода передвижениям и с 1914 года русских паломников в Палестине не видели.
Гражданская война, со всеми ее неожиданностями, уготовила пути, о которых раньше никто не мог предполагать.
Когда из Новороссийска, меня больного на носилках перенесли на пароход «Саратов», направлявшийся в Египет, на этом пароходе, находился Донской Императора Александра III кадетский корпус. Законоучитель корпуса о. Иоанн Артинский скончался уже в Египте, и меня пригласили заменить его в корпусе.
К нам в лагерь ездили и присутствовали за Богослужением измаильские греки. С ними я свел знакомство и председателю греческой колонии, господину Метаксасу, поведал желание побывать в Иерусалиме, с хором певчих кадет, которыми он восторгался и которых он любил. Совершенно неожиданно для меня, г-н. Метаксас дал 40 фунтов стерлингов, чтобы оплатить стоимость билетов для 40 кадет в один конец.
Больше всего радовался прекрасный регент церковного хора хорунжий Верушкин (Уральское Войско). Под его руководством, кадеты достигли в пении прекрасных результатов.
Во имя исключительного случая, решил везти весь хор. Я надеялся, что в Иерусалиме мне легче будет найти средства на обратный путь, тем более, что с собою вез прекрасный хор, силами которого можно дать духовный концерт и заработать потребную сумму на обратный путь.
Формальности по организации поездки удалось решить, через коменданта лагеря, английского священника мистера Крейга, который изъявил желание с нами ехать в Иерусалим. Решили выезжать на первый день Рождества Христова вечером.
Билеты взяты, сели в поезд и, через час пути, на станции Кантара, перешли пешком по раздвижному мосту Суэцкий канал. Сели в вагоны, направляющиеся в Палестину. После пересадки в Лидде, около шести часов вечера, приехали в Иерусалим.
Нас в Иерусалиме встречали представители русской миссии, православные греки от Патриархии, и православные арабы...
Англичане, уведомленные о нашем приезде мистером Крейгом, выслали два автомобиля, которые направились на Елеонскую гору, в русский женский монастырь. Здесь нас должны были разместить.
Иерусалим – восточный город, с белыми зданиями, плоскими крышами и узкими улицами.
Над этой белой картиной возвышаются храмы, колокольни и минареты. Город прорезан долинами и возвышающимися холмами.
С юга – Сион, на западе – Голгофа, вот северный холм, около которого гробницы Царей, на востоке – гора Мужей Галилейских и Елеон.
Нас ожидали благочестивые русские монахини у врат своей обители, с иконою Вознесения Христова, благоговейным пением тропаря празднику и могучим колокольным звоном.
Это внимание, проникнутое глубокой любовью к учащимся детям, живущим вдали от Родины, до слез тронуло всех присутствующих. Под звуки стройного монастырского пения мы вступили в ворота обители и прошли в храм отслужить благодарственный молебен. Сестры монастыря, во главе с настоятельницей матушкой Екатериной, накормили нас и создали уют.
Разместились в бывшей художественной мастерской. С момента войны, в монастырь уже не поступали заказы из России. Сестры были заняты только тяжелой физической работой.
Утром следующего дня, после Богослужения, предстояло нам получить благословение Патриарха Иерусалимского и всея Палестины, блаженнейшего Дамиана – на обозрение святынь Иерусалима. Так традиционно делали все русские богомольцы, посещающие святые места. Вот как пишет, об этом кадет:
- «Сегодня первое знакомство с городом и его памятниками. Главное, куда мы направляемся, это - гроб Господень.
Дорога трудная. То с горы, то на гору. Идем по крестному пути Спасителя. С боков, огромные каменные древние стены. Они давят и гнетут, рядом с ними чувствую себя песчинкой.
Останавливаемся перед аркой: - «Се, Человек»!
Закрываю глаза и вижу, как наяву, кроткое, всепрощающее лицо Христа, стоящего пред ослепленной чернью и злобно дышащими фарисеями… Чувствую, что бледнею…»
Патриарха предупредили о нашем посещении. Нас провели в патриарший зал, где он скоро показался. Кадеты стройно запели «входную достойно».
Его Блаженство обратился к нам на русском языке и благословил каждого. В дар корпусной Церкви дал икону с вложением частицы камня от гроба Господня.
На самом почетном месте, в патриаршей Зале, во всю стену стоял громадный портрет покойного Государя Императора Николая Александровича. Стало понятным каждому, каким значением и почетом еще недавно пользовалась здесь Россия.
От Патриарха пошли ко гробу Господню. Здесь нас встретило братским приветствием греческое духовенство в облачении, с зажженными светильниками и чтением Евангелия, о явлениях Воскресшего Господа.
О гробе Господнем - это большой круглый храм, посредине которого стоит кувуклия, по- нашему часовня. Это и есть место, в котором находится гроб Господень.
При входе в эту часовню попадаем сначала в притвор, который называется придел Ангела и посредине которого находится камень, про который сказано в Евангелии, что он отвален был от Гроба.
Дальше, входим в ту именно пещеру, которая была высечена в скале и в которую было положено Тело Иисусово. Здесь, направо от входа, есть каменное надгробие, покрытое мрамором, над ним икона Воскресения Христова и масса драгоценных лампад – дар и усердные приношения отдельных лиц, и целых народов.
Вышина пещеры не больше роста высокого человека и помещается не более трех человек.
Если выйти из этой кувуклии, перед вами прямо Голгофа, она тут же в общем храме.
Под Голгофой прекрасный греческий патриарший храм Воскресения Христова. На Голгофе храм, и под открытым престолом три отверстия, трех крестов – Спасителя и двух разбойников.
При самом входе в общий большой Храм – место, где по снятии Тела Христова со Креста, помазали Его благовониями и обвили пеленами.
А вот место, где стоял Воскресший Христос, которого Мария Магдалина приняла за садовника и изливала пред Ним свою скорбную душу: - «Взяша Господа моего и не вем, где положиша Его».
Вернемся к описанию гроба Господня самими кадетами:
-«А вот и храм гроба Господня. Мы, вначале, попадаем на церковный двор. Нервно сдергиваю фуражку. Волнуюсь. Осторожно, еле касаясь каменного пола, вхожу в храм.
Здесь было положено Тело Господня, после снятия со Креста, - шепчет священник. Опускаюсь на колени и благоговейно прикасаюсь к холодной каменной плите. Иду дальше. На мгновение взгляд останавливаю на множестве лампад, и вхожу в первую комнату, ведущую ко гробу.
Меня охватывает лихорадочная дрожь. Сердце бьется быстро. Молюсь, лишь бы молиться у этой святыни. В голове туман. Прохожу за другими в следующую комнату и падаю на колени.
Чувство благодарности наваливается на меня разом, за то, что Он дал возможность созерцать Святое Святых, и еще какие-то непонятные чувства заполнили мою душу и заставили трепетать сердце. Я не мог отдать себе отчет, что со мною, это состояние выше всякой молитвы...
Выхожу... Дышится легко и радостно. Хочется сделать что-нибудь хорошее...»
Другой кадет пишет: - «Идем осматривать Святые Места. Идем по тесным улицам, и ухо приятно слышит: «Карашо, как живешь?», так нас приветствует почти каждый встречный араб.
Входим в храм гроба Господня. Стою в передней маленькой комнатке, пред гробом Господним, где сидел Ангел, возвестивший женам мироносицам о Воскресении Христа. Чувствую, как теряется нить мыслей, все путается в голове.
Согнувшись, чтобы не удариться о низкую притолоку, вхожу и становлюсь на колени пред святым камнем. Ощущаю непонятную тяжесть в груди. Глаза уже полны слез, и сам, не зная отчего, начинаю рыдать. Слышу, как батюшка, нагнувшись, говорит: «За Россию, за бедную Россию молитесь». Бессвязно бормочу что-то, крещусь и выхожу. На душе стало светло и хорошо.
Вечером мы снова на Елеоне. Часов в одиннадцать выхожу на воздух. Тихо в монастырском саду. Одна за другой показались звезды. Спит священный город»…
К этим глубоким юношеским впечатлениям едва ли можно что-нибудь добавить.
Между Иерусалимскими стенами и Елеоном находится Гефсиманский сад. По виду, это просто долина, заросшая масличными деревьями и прочими растениями палестинской культуры. Сад разбит на самые маленькие участки, находящиеся в собственном владении отдельных лиц различных христианских вероисповеданий, - по преимуществу католиков. Тотчас по выходе из стен города Гефсимания – там, где было погребено тело Божией Матери, неподалеку указано место мученической кончины первомученика архидиакона Стефана.
Наши русские владения в Гефсиманском саду очень ценны и достаточно просторны. Там стоит храм во имя Марии Магдалины, в нем покоятся останки умученной великой княгини Елизаветы Федоровны с инокиней Варварой, вывезенные сюда из Алапаевска.
И в Гефсимании, и в нашем, Марии Магдалинском храме, мы молились всякий раз, как шли с Елеона в Иерусалим и обратно. Все участники поездки не забудут ночь, проведенную на Голгофе и у гроба Господня с 31-го декабря на 1-е января 1921 года.
Обычай по ночам бодрствовать у Иерусалимских святынь, особенно под большие праздники, наблюдается у всех христиан. В канун Нового Года мы пришли на Голгофу около 6 часов вечера.
Сделав более подробное обозрение храма, еще раз остановились на Голгофе. Прочитали правило с акафистами Кресту, Пресвятой Богородице и Иоанну Богослову, при общем пении всех русских богомольцев, собравшихся в эту ночь на Голгофе с нами помолиться.
Не побывав там, трудно себе представить, насколько трогательна ночь на этих святых местах.
Там, где стоял Крест Христов, где пролилась Его Божественная Кровь, стоять было приятно и в тоже время жутко. Сюда приходили разные люди, с разными думами и надеждами. Каждый по своему открывал своему Спасителю душу и изливал свои скорби. Рядом с собою я заметил молящимся старого католического монаха-доминиканца, тут же распростертым молился копт. На ряду со стильной фигурой английского туриста, приникало к священному полу чернокожее семейство африканского бедуина или араба.
В 11 часов ночи, внизу под Голгофой, в греческом храме Воскресения началась утреня. Торжественная встреча Патриарха, и в 12 часов ночи духовенство, во главе с Патриархом, в облачениях последовало ко гробу Господню. Началась литургия.
С Патриархом в сослужении были два архимандрита, я и арабский священник-паломник из Иорданской страны. Три диакона: греческий, русский и араб. Эктении и возгласы чередовались по-гречески, славянски и арабски. Малый вход совершался торжественно, в преднесении креста и светильников. Патриарха сопровождали кавасы, которые своими посохами постукивали об пол, издавая какой-то особый перезвон. Во время малого входа, Патриарх благословил меня идти с частицею (кисть руки) мощей святого Василия Великого (по случаю дня памяти его прославления), а за великим выходом – с большею частицею Честного Креста Господня. Святые Дары полагались после Херувимской песни на гробе Господнем.
Певчими, с благословения Патриарха, были наши кадеты. Все исполнение было благоговейно и в музыкальном отношении очень талантливо. По случаю новогоднего богослужения собралось много иностранцев. Громадный храм пред кувуклией был полон молящихся.
Сам Патриарх пришел в умиление от пения наших кадет, особенно при пении «Отче наш». Эта молитва была пропета кадетами по-гречески. Греческие слова были положены на русскую музыку. Когда прозвучал сольный дискант кадета Голубинцева:
- «Тон артон имон тон эпиусон»… («хлеб наш насущный даждь нам днесь»…) у Патриарха
навернулись слезы.
Произвел большое впечатление провозглашением Апостола кадет Иван Попов. Этот юноша в 19 лет имел приятный и сильный бас. Многие им серьезно заинтересовались, и видно было, сколько биноклей и лорнет рассматривало эту русскую диковинку, которая могучей своей фигурой свидетельствовала, что богатыри на русской земле еще не перевелись.
В один из ближайших дней нам предстояло посетить Вифлеем. Этот город расположен к югу от Иерусалима, верстах в 14-15. Дорога туда идет по хорошему шоссе, по которому теперь непрестанно снуют автомобили. Ближайшие окрестности и вся природа здесь, какая-то белая и сам Вифлеем белый город.
На Вифлеемских жителях лежит тоже печать белизны и благородства. Они сами белые, у них белые костюмы, вы видите белый перламутр, из которого местные жители искусно выделывают крестики, иконки и всевозможные памятки о Вифлееме.
Главная святыня Вифлеема, конечно, Ясли. Вся пещера и Ясли находятся теперь в большом храме, который почитается всеми христианами. Там горит бесчисленное количество лампад. Ясли эти каменные и часть их увезена давно куда-то.
На праздник Рождества Христова здесь бывает торжественное Богослужение. Приезжает из Иерусалима Патриарх, а из Иорданской страны приходят караваны поклонников в воспоминанье тех волхвов, которые пришли поклониться новорожденному Младенцу Христу.
Кроме Яслей в Вифлееме и его окрестностях имеется много пещер, где спасались святые Божии угодники.
В часы нашего пребывания в Вифлееме, около полудня, прискакал к нам гонец из соседнего города Бед Жала и передал приглашение от местных жителей зайти к ним в город.
Там до революции была устроена русская женская учительская семинария для нужд местного арабского населения. Благодарные жители просили у них отобедать. Мы простились с любезным настоятелем греческого Вифлеемского храма и, через час пешего пути, шли по узким и таким же белым, как в Вифлееме, улицам Бед Жалы.
Дорога шла в гору к соборному храму. Там виден был сад, а в нем трехэтажное здание русского казенного образца – учительская семинария.
Жители, исключительно православные арабы, из окон и балконов приветствовали нас и забрасывали цветами. Но что удивило, так это то, что у собора собралась толпа арабов, и старый араб-протоиерей приветствовал нас речью, проникнутой участием к нашему общерусскому горю.
В храме мы совершили молебное пение и потом направились в здание учительской семинарии трапезовать. Учебное заведение, за отсутствием русской помощи, уже не функционировало. В каникулярное время собрались бывшие ученицы-арабки, состоящие теперь учительницами в селениях Палестины и Сирии. Арабские учительницы, узнав о нашем приезде во Святую Землю, решили принять нас в бывшем училище и угостить обедом. Арабки, никогда не бывавшие в России, прекрасно владели русским языком, их движения напомнили нам наших русских епархиалок.
Они знали русскую литературу и любили все русское. Усаживая к столу, они говорили, что угостят нас русским обедом и предложат чай из настоящих самоваров. Тут за обедом как бы в разъяснение того внимания, которое было оказано нам, мы услышали речь представителя арабской общественности этого города. Эта речь была сильнее и искреннее, чем высокое приветствие. В ней говорилось, что испытания, ниспосланные России, отзываются в сердцах православного населения Бед Жалы, русский народ, в лице Палестинского Общества, принес немало жертв для поддержания Православия во Св. Земле, они это помнят и благодарны за помощь, а также надеются на милость Божию и водворение мира в России и благоденствия.
Сроки нашего пребывания в Иерусалиме подошли к концу. Нужно было возвращаться «к себе» в Египет. Средства на обратный путь удалось собрать устройством духовного концерта.
Накануне отъезда, простились с гостеприимным Елеоном, поклонились гробу Господню и заночевали в последний раз на нашей миссии. В этот вечер собралась вся русская колония Иерусалима, чтобы с нами проститься.
Поезд из Иерусалима уходил рано утром. Многие нас провожали.
В этот час раздался могучий звон колоколов с Елеона, затем послышался родной звон со стороны Горняго. Провожал кадет Иерусалим, напутствуя их в тяжелый жизненный путь…
Благодарение Богу, сподобившему нам побывать там, где жил и учил наш Божественный Учитель.
Спасибо доброму греку Метаксасу. Спасибо тем, кто провожал нас из Иерусалима русским колокольным звоном.
Он звучит и поныне не только в моем сердце, но и в сердцах тех, кто был тогда со мною.

Протоиерей Д. Троицкий, б. законоучитель и настоятель Церкви Донского Кадетского Корпуса
Париж, октябрь 1928 года